- «Боль — иллюзия чувства, страх — иллюзия разума, а за ними всех ждёт лишь безмолвный судия — смерть»
- – Примарх Мортарион
Мортарион (англ. Mortarion) — был одним из двадцати примархов, созданных Императором Человечества на заре Империума, сразу после окончания Эры Раздора. Капсула с Мортарионом попала на удалённый мир-смерти Барбарус, где правили кланы монстров-людоедов, регулярно собиравшие жатву с местного человеческого населения. На этом мрачном мире смерти и ужаса примарха усыновило могущественное чудовище, которое воспитывало его как собственного сына и наследника. Узнав страшную правду, примарх пошёл против «отца» став для угнетённых людей освободителем, мрачным мессией. Во время Ереси Хоруса Мортарион обратился к Хаосу и в настоящее время является величайшим демон-принцем Нургла.
История[]
Зловещий и скрытный Мортарион был примархом и предводителем легиона Гвардии Смерти. Он вырос в кошмарном мире, полном тёмных тайн и загробного ужаса, где на людей охотились, словно на зверей. В мире, чья тьма проникла в душу примарха и там и осталась. Решительный и безжалостный жнец-примарх превратил свой легион в яростных освободителей, призраков смерти и возмездия, для которых не было непреодолимых преград и слишком ужасных врагов. Ложью и полуправдой Хорус убедил Мортариона примкнуть к себе, за что XIV легион заплатил невыразимо ужасную цену.
Сын смерти[]
Немногие из миров, в которые занесло юных примархов, были столь же ужасны и унылы, как проклятый Барбарус. Мало что можно сказать наверняка об этой далёкой жуткой планете и о молодости примарха, поскольку очевидно, что ещё при обнаружении Мортариона правду скрыли по воле самого Императора. Возможно, то, что обнаружилось на Барбарусе, не предназначалось для глаз людей или было слишком ужасным, чтобы о нём знало остальное человечество и даже воины других легионов. Большая часть достоверной информации о Барбарусе и примархе Гвардии Смерти происходит из одного источника — так называемых «Стигийских свитков» Лакланда Торна. Торн был известным, пусть и неоднозначным человеком, историком, направленным в крестоносный флот, который проник в окружающую Барбарус мрачную туманность. Он был полиматом — способным ксенопереводчиком, антикваром и поэтом, но из-за мрачного мировоззрения его работы в равной мере пугали и просвещали. Торн стал частью легенд Великого крестового похода, поскольку исчез вскоре после завершения своего великого труда. На Барбарусе он обрёл апофеоз своего тёмного искусства, записав историю Мортариона для потомков, и его работа, «Стигийские свитки», стала частью культуры Гвардии Смерти, их копию давали каждому космодесантнику после формального приятия в легион. За пределами легиона этого трактата сторонились, считая его слишком зловещим и жутким, чтобы принимать за что-то иное, нежели тёмную аллегорию. А зря.
Мир, в который упал юный Мортарион, был воплощением кошмаров, поджидавших человечество в долгой ночи Эры Раздора — владением свирепых чужаков-деспотов, правивших забитыми несчастными людьми подобно жестоким, ужасным богам.
Сама экология Барбаруса была столь зловещей и смертоносной что, вероятно, была создана его хозяевами как для поддержания их жизни, так и как средство контроля смертных. Это был мрачный скалистый мир первозданных болот и непроходимых лесов. Исполинские горные хребты окутывал ядовитый туман, среди удушливых миазмов которого хлестали кислотные дожди, способные мгновенно содрать плоть с костей. Лучи древнего, раздутого солнца едва достигали дна глубоких долин, а ночь была беспросветной, как закрытая могила. Среди болот и лесов в низменностях дикие люди Барбаруса цеплялись за жизнь, прячась от тьмы в одиноких деревнях и хуторах. Каждое мгновение их полных страха и тягот жизней даже в беспокойном сне омрачало знание, что высоко в окутанных саваном мглы твердынях и зловещих башнях таятся чудовищные владыки, ждущие пира.
Даже Торн не осмелился намекнуть в своих записях на истинное имя ксеносов-повелителей Барбаруса, вычеркнутых из истории, однако сохранились свидетельства их жутких пристрастий и тёмных сил. То были великаны, трижды превосходящие ростом человека и облачённые в ржавые доспехи, измождённые и ужасные ложные боги — сущности, чьи научные и некромантские знания давно позволили им покорить смерть. Вечность, которую могло оборвать лишь великое насилие, они посвятили интригам и вражде, питаемой невероятно изобретательной злобой. Пешками в их междоусобных войнах стал бесконечный парад кошмаров: полчища сшитых из кусков мертвецов, измученных полубезумных хищников-метаморфов и големов с перепончатыми крыльями. Но ещё ужасней были чемпионы: текучие груды едкой аморфной плоти, тысячами ртов тщетно молившие о смерти, и кошмары, которых не описать нормальному человеку... кошмары, высеченные из плоти людей. Для могильных владык дикие люди были даже не рабами, а мясом, лежащим на складе в ожидании пира.
«Стигийские свитки» повествуют, как после «жатвы» человеческого скота в одном из крупнейших поселений стоял величайший из повелителей мертвецов и упивался резнёй, когда мёртвую тишину внезапно разорвал крик младенца. Он пошёл через море трупов в ядовитые туманы где, наконец, нашёл дитя — бледное и голодное, но выжившее там, где ничто не могло уцелеть. Владыка оглядел белое беззащитное существо. Это явно был человек, но чужак чувствовал в нём нечто большое. Несмотря на сомнения, владыка не стал обрывать жизнь ребёнка взмахом косы, ведь он, как и все прочие чужаки, не был ни живым, ни по-настоящему мёртвым, и увидел в младенце то, что иначе обрести не мог — сына и наследника. Дитя, найденное среди изувеченных трупов, он назвал «Мортарионом» — сыном смерти.
Для того чтобы испытать силу юного примарха и то, как долго он сможет выдерживать жуткие яды высот Барбаруса, владыка построил на самой границе каменную твердыню, которая станет для мальчика тюрьмой и домом. А свой чёрный особняк он воздвиг ещё выше, где туманы убили бы даже примарха. Среди плачущих каменных стен и покрытых шипами укреплений, сдерживающих врагов его «отца», юный Мортарион рос в своём прибежище-темнице в беспросветном мире, где сам воздух нёс смерть. Единственным учителем примарха было приютившее его чудовище, дом был приятен как открытый склеп, а слугами стали презренные чудовища. Мортарион учился быть живым оружием, сражаться, руководить и убивать, и никто не знает, какие тайны неведомых чудовищ, веками правивших Барбарусом, ему удалось постичь.
Говорят, юный примарх стремился узнать всё, что можно, от боевых доктрин и колдовских тайн до знания техники и хирургической вивисекции, и был достойным учеником. Мортарион уже был грозным и смертоносным воином, а вскоре его учитель начал более активные испытания, ведь вендетты и войны могильных владык были вечны. Примарх верно сражался рядом с гигантом в битвах и жатвах. Время шло, и Мортарион быстро рос, его сверхчеловеческая сила и разум расцвели даже в беспросветном мраке, куда его закинула злая судьба. Довольно скоро пытливый ум начал задавать вопросы, на которые его приёмный отец не желал отвечать честно.
Освобождение Барбаруса[]
Любопытство Мортариона всё больше притягивали хрупкие, прячущиеся за жалкими укреплениями в долинах внизу существа, чьи тела обеспечивали их материалом для армий и всевозможных развлечений. Владыка, чувствуя опасность, запретил примарху спускаться в ущелья, но это лишь разожгло интерес Мортариона. Однажды взрослеющий примарх сбежал из дома и ускользнул во тьму, ему вслед из миазмов изрыгал проклятия преданный отец, обещая убить, если он когда-нибудь вернётся. Увы, взрастивший и воспитавший Мортариона могильный владыка не станет последним, кто будет проклинать неверного сына.
Без ядовитого тумана, стелившегося вокруг владык, когда они спускались с гор, одинокий и юный примарх впервые вдохнул чистый воздух без солёного привкуса гнили, ощутил аромат жизни и услышал человеческую речь и смех без отзвуков безумия. Мортарион понял, что всё, чего он боялся — правда, что он — один из тех, на кого охотились владыки, что его жизнь была ложью. И в тот миг охваченный холодным гневом примарх поклялся наказать владык за бесчисленные поколения ужаса и смерть — поклялся принести им смерть.
Молодой Мортарион на Барбарусе
Однако примарху было нелегко заслужить доверие диких обитателей Барбаруса. Хотя он и чувствовал с ними родство, людям он казался ещё одним чудовищем. Мортарион не был так высок, как могильные владыки, но всё равно огромен, худощав и бледен, а в запавших чёрных глазах мелькали проблески кошмара, в котором он прежде жил. Примарха глубоко ранило, что его боялись и избегали, но он помогал людям как мог, используя свою великую силу и ум, строил стены и неутомимо трудился в поле, собирая скромные урожаи. Мортарион знал, что сможет себя проявить. И однажды с наступлением ночи пришли чудовища. Меньший владыка и его ковыляющие мертвецы ради охоты и новых забав спустились к деревне, за которой следил примарх.
Полные мрачной решимости селяне пытались сражаться с наступающими тварями, но знали, что они обречены, и что с простыми железными клинками и горящими факелами они могут лишь оттянуть неизбежное. И тогда вперёд выступил Мортарион, замахнувшись огромной двуручной косой с лезвием длиною в человека. Словно ураган он обрушился на мертвецов и дал бой изумлённому владыке. «Стигийские свитки» гласят, что тот быстро отступил в ядовитый туман, с незапамятных времён служивший самой верной защитой от людей, и всё ещё ухмылялся уродливым лицом, когда примарх спокойно вошёл в миазмы и отсёк ему голову. Так, впервые за многие поколения, от рук человеческих пал первый чужак. Первый, но не последний.
Победа Мортариона изумила и обрадовала людей, и он стал их молчаливым, безжалостным пророком, обещавшим свободу от кошмара и, что важнее, справедливое возмездие. Неутомимый как сама смерть примарх шёл среди людей, обучая их искусству войны и производства, чтобы они могли защититься, и вёл их в боя. Вскоре по сумрачному миру разнеслись вести о Мортарионе и начался мятеж. «Жатвы» из бойни превратились в настоящие сражения, где всё чаще побеждали мрачные и упорные люди. Но всякий раз поверженные владыки просто исчезали в ядовитом тумане, ведь за долгую жизнь они стали ценить своё бессмертие и не желали погибать от рук мстительных «игрушек». Особенно часто это происходило там, где бился Мортарион, уже ставший анафемой для неживых тварей. Возможно, повелители трупов сокрушили бы восстание, если бы объединились и забыли о распрях, но накопившиеся за тысячелетия ненависть и недоверие были сильнее гнева от мятежа и страха, вызываемого его зачинщиком.
Мортарион на Барбарусе (фан-арт)
Тёмные силы Барбаруса отступили за нерушимую преграду ядовитых туманов, и Мортарион понял, что победы и справедливости можно добиться, лишь принеся им смерть — его люди должны научиться штурмовать горы, а не просто защищаться от ужасных тварей. Ради исполнения мечты о кровавом возмездии примрах собрал армию из самых стойких и решительных воинов, и начал беспощадные тренировки. Он научил их сражаться закованными с головы до пят в простые железные доспехи, выкованные ставшими оружейниками кузнецами, а также вооружил тяжёлыми тесаками и широкоствольными пороховыми ружьями собственного изобретения. Благодаря его великому уму и трудам лучших ремесленников были созданы примитивные дыхательные аппараты. Так родились первые Гвардейцы Смерти. И в следующий раз, когда могильный владыка спустился с ядовитых гор во главе орды хирургически созданных кошмаров и размахивающих щупальцами груд плоти, его встретила новая армия Мортариона. В яростной битве воинство быстро остановило, а затем сломило врага. Повелитель трупов и его армия презренных чудовищ были перебиты при попытке отступить в токсичную мглу.
Появление Чужеземца[]
Наконец, судьба Барбаруса решилась, однако война продолжалась годами, прежде чем могильных владык сначала окружили, а затем одного за другим изолировали и систематически истребили. Выносливость и усовершенствованные дыхательные маски Гвардейцев Смерти и позволяли им прорываться всё выше, осаждая и сжигая дотла кошмарные владения. Спустя десятилетия после появления Мортариона остался лишь один повелитель трупов — величайший, тот, который некогда звал примарха сыном. Он обитал в чёрном гнилом особняке на недосягаемой вершине высочайшего пика Барбаруса, где ядовитая мгла мгновенно проедала дыхательные маски, и где не смог бы долго продержаться даже примарх.
На Барбарусе Мортарион взбирается на гору, чтобы убить монстра называвшего себя его отцом
И когда полный горького разочарования Мортарион, чей мир вновь внезапно вышел из под контроля, вернулся с безуспешного и кровавого штурма высот, он обнаружил, что на его место спасителя покушается новый герой, пришедший со звёзд, дабы избавить людей — Император прибыл на Барбарус. Очевидно, что «Стигийские свитки» содержат отредактированный и неполный рассказ о встрече Мортариона с отцом, но ясно, что она была нелёгкой, и примарха разозлило как вмешательство, так и предложение Императора помочь с убийством последнего из могильных владык, бывшего его учителем. Похоже, что разговор был полон недовольства и враждебности, и скоро страсти накалились. Был заключён договор. Если Мортарион сможет победить последнего владыку без помощи и в одиночку, то Император улетит, оставив его и Барбарус в покое. Однако если ожесточенный примрах не исполнит свою клятву, то планета станет частью Империума, а Мортарион поклянётся ему в верности и нерушимой преданности. Несмотря на возражения первых Гвардейцев Смерти, разгневанный примарх отправился к высотам один, возможно, решив умереть, если не сумеет выполнить задачу. Вскоре он прошёл мимо развалин своего бывшего дома и направился дальше сквозь жгучий ядовитый туман к мрачному особняку владыки Барбаруса. На такой ужасной высоте респиратор примарха развалился, шланги подачи воздуха сгнили, и каждый шаг приносил новые страдания. Кожа вздулась, глотка и лёгкие начали гнить и распадаться. Мортарион начал задыхаться. Наконец, уже видя свою цель, примарх упал на колени, и затуманенными глазами увидел, как звавший себя его отцом владыка спускается вниз, чтобы исполнить обещание. И тогда из ядовитого тумана появилась вторая, сверкающая фигура. То был Император, который поверг владыку трупов пылающим клинком. Так были спасены Барбарус и примарх. Так был обречён Барбарус, а не отомстивший Мортарион — связан клятвой служить новому отцу.
- «Каждый шаг отнимал сил больше предыдущего, но Мортарион упорно продолжал идти вперёд. Он карабкался по скользким от испарений выступам на высоких утёсах. Каждый вдох давался ему с трудом, он набирал полную грудь ядовитого воздуха, перерабатывая его в пригодные для дыхания элементы. Примитивный кислородный баллон на его спине несколько часов назад иссяк, и он сбросил его, оставив на выжженном склоне холма, где огненные шары не смогли его уничтожить.
Боевая коса висела на боку, и Мортарион упорно продолжал двигаться. Метр за метром он подтягивался всё ближе к тёмным, угрожающим башням последней цитадели.
Внешние пластины его доспехов уже давно проржавели под действием кислотного тумана. Кожаные ремни были разъедены химикатами, он почувствовал, как часть его наруча отделилась и упала в ядовитую грязь. Мортарион не обратил на это внимания и устремился вперёд. Его мысли были сосредоточены только на одной цели — шагать, несмотря ни на что.
Мортарион не позволял своему разуму думать о чём–либо другом. Всё остальное лишило бы его воли. Он держался за старый, знакомый с детства гнев; копал так глубоко, как только мог, отыскивая каждую частичку ненависти к тому, кто мучал его с первых дней жизни здесь. Он был настроен проявить себя в финальной битве. Её неизбежность была очевидной.
Сегодня всему придёт конец. После многих лет сражений война за Барбарус закончится на этой покинутой горной вершине и останется только один — либо он, либо его враг.
Пальцы Жнеца сжались вокруг рукояти оружия, когда он попытался перевести дыхание. В тайных уголках души, о которых Мортарион никому не рассказывал, этот поступок был самым его сильным желанием. На самом деле были и другие скрытые потребности. Но здесь, в глубине густого тумана, они то и дело грозили проявиться.
Незнакомец в зале ложи. Чужеземец. В бронзовокожем человеке было что–то знакомое, от чего нельзя было отмахнуться. Мортарион инстинктивно узнавал его, но не понимал как. Происхождение Мортариона было загадкой, и если тот незнакомец был хоть каким–то образом связан с ним, то возможность узнать все факты и тайны, стоящие за его величественной спиной, казалась ближе, чем когда–либо до этого.
— Но какую пользу мне принесёт это знание? — прошептал он сам себе. — Как это поможет мне стать лучше? — Он снова взглянул на цитадель. — Как оно может помочь мне в этой борьбе сейчас?
Мортарион отмахнулся от назойливых и предательских мыслей и заставил их замолчать. Кто он и откуда пришёл — не имело никакого значения. В этот момент единственно важной была его цель, а не прошлое.
Теперь он был так близко. Тень, отбрасываемая последним оплотом властителей, нависала над ним, мелькая лоскутами сквозь завесу ядовитых облаков. Он чувствовал, как его приёмный отец стоит на зубчатой стене и смотрит на него сверху вниз.
— Последнее испытание, — сказал Мортарион сам себе. — Всё скоро закончится.
Склон под ногами выровнялся, он оказался у подножия высоких ворот из чёрного железа, установленных в башне, скрытой оранжево-чёрным густым туманом.
Его тело содрогалось от пагубного воздействия смертоносных токсинов, витающих в воздухе. И всё же ему удалось сделать глубокий вдох. Никогда прежде он не рискнул бы подняться так высоко, прямо к воротам замка приёмного отца. Но гнев разжигал в нём пламя, ведущее его вперёд.
— Некаре! — хрипло проревел он имя верховного властителя, и этот рёв эхом разнёсся по вершинам. — Ответь и предстань перед вершителем твоей судьбы!
Слова слетели с его губ довольно быстро, но цена их произнесения была гигантской. Грудь Мортариона была словно в огне, его тело кипело от пота, когда он пытался бороться с мучительной токсичностью тумана. Его мышцы содрогались от спазмов и судорог. Он едва сохранял равновесие, коса дрожала в его руках.
Мортарион испытал истинный леденящий душу ужас, чего раньше не ощущал. Он слышал собственное хриплое дыхание, ощущал металлический привкус крови во рту и понимал, что смотрит в бездну собственной смертности.
С этим откровением наступило и жестокое осознание показанной вселенной безжалостной истины. Финальная битва не должна была включать в себя мечи и огонь. Она должна была стать битвой воли и только воли. Неумолимая энтропия всего сущего противостояла горькой ярости жизни, вечно кричащей в темноту.
— Ты меня разочаровываешь, — произнёс чей–то голос. Мортарион обернулся, а Некаре уже был рядом с ним. Приёмный отец склонился над своим сыном. Он выглядел словно ужасающий призрак, скелет, облачённый в погребально-чёрные одежды.
Мортарион попытался развернуть свою боевую косу в атакующую позицию, но дрожь в его руках не была ему подвластна. Он потерял контроль над оружием. Коса упала на рыхлую землю и начала крошиться, словно гниющая полынь.
— Ты никогда не станешь достойным, — сказал властитель, подходя к нему. Яд в воздухе, казалось, сгустился, собираясь вокруг Некаре, когда он приблизился и протянул свои тонкие щупальца, чтобы задушить Мортариона.
Он и так задыхался. Воздух был тяжёлым, словно свинец, и разрывал его изнутри. Никогда ещё Жнец не чувствовал себя таким хрупким, как сейчас. Он отшатнулся назад, дождь из гниющих осколков посыпался с его брони, едва верёвки вокруг дыхательной маски истлели.
Глубокая и бесконечная бездна разверзлась внутри него. Ужасный колодец абсолютного страдания, в который сейчас падала душа Мортариона.
«Я подвёл свой народ». Если бы он мог, то разрыдался.
— Я предупреждал, что ты умрёшь. — Некаре не предпринимал никаких усилий для атаки. Властитель просто стоял и смотрел, как собственная гордыня Мортариона уничтожает его. Он смотрел, как его найдёныш потерял равновесие и упал на колени, приближая свою смерть каждым своим вдохом.
— Ты понимаешь? — произнёс мрачный голос, спускаясь вслед за ним на землю. — Одного неповиновения недостаточно. — Слова эхом отдавались в гудящем хоре, нанося ему физические удары. Говорил не Некаре, это было нечто другое. Разум, обращающийся к нему, представлял собой нечто огромное и дряхлое, древнее и бессмертное. — Чтобы победить смерть, ты должен стать...
Слова заглушил вой золотого пламени, прорезавшего воздух над Мортарионом. Он увидел, как туман рассеивается вслед за огромным мечом с широким лезвием, сделанным из блестящего металла, горящего ярче истины.
Когда серое, бескровное ничто уползло с его поля зрения, он увидел незнакомца в мерцающем боевом доспехе. Он нёсся по почерневшей грязи. Смертоносный туман не замедлял его. Чужеземец поднял своё оружие и смертельно ранил Некаре ударом поперёк груди. Молния сверкнула на мерцающем лезвии меча, и верховный повелитель Барбаруса был уничтожен. Его разорванное туловище так и не упало на землю. Вместо этого оно распалось на большие хлопья грязного пепла, которые рассеял ветер.
Мортарион упал, чувствуя, как его тело бьётся в конвульсиях. Чужеземец — единственное, что он видел. На лице этого незнакомца было то сострадание, какое ранее Жнец не видел и не знал.
— Успокойся, — сказал воин. — Ты не умрёшь сегодня... сын мой.
Мортарион попытался заговорить, но слова, которые он пытался произнести, были украдены у него. Украдены так же, как и его давняя мечта победить Некаре. Когда он потерял сознание и погрузился в отчаяние, эти слова прозвучали эхом.
«Я всегда буду тебя ненавидеть».»- – Джеймс Сваллоу, «Погребённый кинжал»
Скорбное единение[]
- «— Но разве сам Мортарион не терранец? — хитро улыбаясь, спросил Тифон, снова подогревая ярость Грульгора.
— Место рождения примарха — Барбарус, — решительно заявил командор, проглотив наживку.
— Он всегда был и остаётся одним из нас.»- – Диалог Каласа Тифонаи и Игнатия Грульгора (Джеймс Сваллоу, «Полёт Эйзенштейна»)
Примарх Мортарион во время Великого крестового похода
Верный своему слову Мортарион преклонил колено перед найденным отцом, как только пришёл в себя, хотя его последний акт непокорности на Барбарусе оставил в теле и душе шрамы, которые так и не исцелятся. Он уже был одарённым воином, и сразу принял руководство над XIV легионом, созданным из его генетического наследия, но принял по-своему. Мрачный, похожий на призрака примарх с огромной чёрной косой, когда-то принадлежавшей его жуткому приёмному отцу, должно быть, показался рождённым на Терре Сумеречным Налётчикам древней легендой — Мрачным Жнецом. Его слова были простыми, а хриплый шёпот слышали все. «Вы — мои несокрушимые клинки, вы — моя Гвардия Смерти. Вашей рукой свершится правосудие, и рок придёт на тысячи миров».
И после этого простого указа Сумеречных Налётчиков не стало. Отныне в записях и хрониках они несли новое имя, вселяющее страх во врагов рода человеческого — Гвардия Смерти. В последовавшие десятилетия переименованный XIV легион с невиданным пылом неустанно сражался в Великом крестовом походе и под надзором своего примарха ни разу не дрогнул в борьбе за освобождение людей. Их неутомимые флотилии бороздили холодную пустоту от одной войны к другой и вновь шли в бой, лишь пополнив запасы. Они не охраняли, не строили — лишь разрушали и убивали, холодные, решительные и неудержимая, как эпидемия или волна цунами, легионеры покоряли миры.
Со временем Мортарион преобразил мировоззрение и метод ведения боевых действий Гвардии Смерти — его представления во многом стали естественным продолжением их верований и доктрин, которые постепенно становились всё более явными и резкими. В сердце их лежала несокрушимая убеждённость, что человечество должно быть свободным от ужаса и угнетения. И с точки зрения примарха этого можно было добиться, лишь истребив всех, кто мог бы покорить и пожрать человечество. Это была война без жалости и границ, без устали и ограничений. В борьбе за будущее людей можно победить лишь не считаясь с трудностями, не брезгуя ради победы ничем, что казалось бы ужасным. Мортарион верил, что цель освобождения человечества оправдывала любые средства.
Десятилетия бесконечных битв изменили Гвардию Смерти. Терранское происхождение легиона становилось всё менее очевидным, обычаи и традиции Сумеречных Налётчиков и Официо Милитарис сменились мрачным кредо войны Барбаруса. На матово-сером керамите, предпочитаемом Мортарионом в доспехах легиона, становилось всё меньше и меньше украшений, кроме тускло зелёных знаков — памяти об устойчивой к кислоте болотной грязи, которой покрывали железную броню смертных воинов примарха на Барбарусе. Геральдику и влияния Терры избегали. Исчезла организация полководцев Старой Терры, а потом и Библиариум легиона был распущен из-за ненависти Мортариона к колдовству, которым некогда владели ненавистные владыки могил Барбаруса.
Новые рекруты поступали с Барбаруса, и выжившие терранцы стали меньшинством. Великий крестовый поход огнём прокладывал путь через звёзды, и Гвардия Смерти сражалась в самых ужасных условиях. Возможно, их и недолюбливал отец, но закалённые ветераны, терранцы, оставались в легионе достойной силой... до самого предательства на Истваане III, когда Мортарион поспешил избавиться от воинов, верно служивших своему зловещему повелителю, несмотря на возможные сомнения. Отказ умирать и упорство позволили верным Гвардейцам Смерти выдержать натиск бывших братьев и взять с предателей кровавую плату, а один из них, Гарро, вместе с товарищами вырвался из западни Архиврага и принёс на Терру вести о предательстве Воителя.
Ересь Хоруса[]
Хорусу оказалось труднее привлечь на свою сторону глубоко мыслящего и тёмного душой Мортариона, чем Ангрона или Фулгрима, но ему всё таки удалось найти брешь в убеждениях Повелителя Смерти. Он представил Императора, как очередного развращённого тирана, хотя и более могущественного и убедительного, чем предыдущие, как слабеющего и одурманенного властью, тогда как Хорус и его братья могли бы положить начало новой эре справедливости и свободы, точно как смерть всегда идёт следом за жизнью — так Мортарион пошёл против своего второго отца.
Предательство на Истваане и битва при Калии[]
Мортарион возглавлял свой легион во время предательства Империума на Истаанах III и V. Позднее он столкнулся с Джагатай Ханом на Просперо, после неудачной попытки привлечь примарха Белых Шрамов на сторону предателей. Во время битвы оба примарха смогли бросить вызов сильным сторонам друг друга — Великий Хан положился на скорость, тогда как Повелитель Смерти оказался более выносливым. После сражения Мортарион отказался от преследования Белых Шрамов и вместо этого начал жестокую чистку окружающих Просперо систем. Во время данной кампании Мортарион встретил демона, принявшего женское обличье, и был вынужден уничтожить его, использовав свои врождённые псайкерские способности, несмотря на противоречие собственным убеждениям.
Двуличие Повелителя Смерти
Мортарион во время атаки Доминики Минор Гвардией Смерти
Бывший Гвардеец Смерти капитан Гарро в своих позднейших отчётах высказывает мысль, что в душе Повелителя Смерти наверняка происходила какая-то внутренняя борьба, ведь он объединил свою судьбу с Воителем, а тот, в свою очередь — со всем тем, что Мортарион так ненавидел. Быть может, утверждал Гарро, именно его отец приложил руку к подрыву тёмного могущества Гибельного шторма, пользуясь своим положением ближайшего и наиболее доверенного союзника Хоруса Луперкаля. Возможно, Мортарион продолжал действовать в пользу Империума, притупляя остроту варп-клинка, которым пытался владеть Хорус?
Капитан Мортург, достойный доверия голос в вопросах о его примархе, надеялся, что перешедший на сторону Хоруса Мортарион испытывал угрызения совести и желал вернуть чистые и опьяняющие дни Великого крестового похода, когда он бился плечом к плечу со своим прославленным братом Феррусом Манусом. Однако даже если череда поразивших XIV легион искажений в последние тёмные годы и говорит об обратном, легион Мортариона в любом случае был более чем опасным врагом для Империума и без демонического влияния.
Ко времени битвы за Калиевы Врата познания Мортариона о запретных силах значительно расширились. Тогда же он получил задание от Хоруса найти и уничтожить Белых Шрамов, которые совершали многочисленные атаки на цепочки снабжения армий предателей, продвигавшихся к Терре. Несмотря на явное нежелание Мортариона гоняться за флотом V легиона, Хорусу всё же удалось убедить примарха Гвардии Смерти словами об их общей судьбе и что Мортарион единственный из братьев на которого он мог бы положиться. В последующей битве при Калии объединённый флот Гвардии Смерти и Детей Императора под командованием Мортариона загнал флот Белых Шрамов в угол у артефакта известного как «Тёмное Стекло». Но когда Мортарион поднялся на борт флагманского корабля Джагатая, «Бурю Мечей», то обнаружил, что корабль был покинут. На флагмане V легиона никого не осталось, кроме отряда самоубийц — Сагьяр Мазан. Ещё более худшей новостью для примарха Гвардии Смерти стало то, что лоялисты перегрузили реакторы «Бури Мечей» перед своей эвакуацией на линкор «Копьё Небес», который возглавил бегство Белых Шрамов из западни предателей через портал в Паутину. Когда флот Гвардии Смерти смог подавить пустотные щиты «Бури Мечей», Повелитель Смерти едва успел телепортироваться с бывшего флагмана V легиона, прежде чем он взорвался. После битвы Мортарион решил, что Гвардия Смерти должна объединиться перед последним рывком на Терру и приказал Эйдолону разыскать флот Каласа Тифона.
Рок Гвардии Смерти[]
Мортарион присоединился к главному флоту Гвардии Смерти под командованием Каласа Тифона на Иниксе, после чего был взят курс на Терру. Мортарион, как всегда, промолчал, получив детальные приказы Хоруса касательно роли его легиона в приближающейся битве за Терру. Мрачный примарх передал распоряжения штабным офицерам, не утруждая себя церемониями. Затем он обратился к бойцам с краткой речью, объяснив, что это сражение решит судьбу Империума, а Гвардейцы Смерти доказали, что достойны разделить с Воителем его неизбежный триумф. Приняв предложение Тифона, Мортарион отправился в варп-путешествие к Тронному миру вместе со своим первым капитаном на «Терминус Эст», а не на «Стойкости». Он даже не представлял, что их ждало впереди.
Как только Гвардия Смерти вошла в варп Тифон организовал кампанию по дискредитации навигаторов флота, обвинив их в тайной службе Малкадору Сигиллиту. Убедив Мортариона в правдивости своих обвинений, Тифон приказал Могильным Стражам казнить всех навигаторов. Также он заверил примарха, что сможет провести флот Гвардии Смерти к Терре, использовав свои псайкерские силы. Но это оказалось ложью.
Мортарион и Калас Тифон во время варп-перелёта к Терре
Во время дрейфа в варпе на XIV легион налетел Разрушительный Рой и изменил их на веки вечные. Никогда прежде Мортарион и Гвардейцы Смерти не испытывали чего-то столь чудовищного, как атаковавшая их зараза, что одолела легендарно стойких воинов, воинов, не поддававшихся болезням, инфекциям, токсинам и ядам, терзавшим обычных людей. Моровое поветрие пронеслось по всему флоту, забурлило в кишках легионеров, раздуло и растянуло их сверхчеловеческие тела, превратило их в гротескных чудищ, испещренных пустулами. Нечто внешнее разложило космодесантников изнутри и придало им мерзостный облик снаружи. С каждой минутой Гвардейцам Смерти становилось всё хуже: невероятная выносливость Легионес Астартес обернулась против них, поскольку их организмы отказывались умирать, даже раздираемые смертными муками ужасающей трансформации.
Все попытки найти хоть какое-то лекарство оказались тщетными, а когда зараза добралась до Мортариона, то примарх решил задать свои вопросы Тифону. Он нашёл 1-го капитана в комнате навигатора «Терминус Эст» и обвинил в предательстве. Калас признался, что действительно обманул его, но сделал это ради великой цели, которую Мортарион ещё оценит в будущем. Разгневанный примарх вызвал Тифона на поединок и 1-й капитан даже смог недолго сдерживать атаки Мортариона с помощью своей психической силы. Впрочем, Повелитель Смерти всё равно одержал верх, однако с помощью Разрушительного Роя Тифон вновь ожил. Тогда Мортарион задействовал уже своё тайное оружие, выпустив чудовищно обезображенного Игнатия Грульгора, дабы тот убил 1-го капитана и выполнил свою клятву перед примархом, чем заслужил бы свободу. Тварь, в которую превратился Грульгор, выполнила его приказ и ещё раз убила Каласа. Когда Тифон снова умер, то в 3-й раз вернулся к жизни уже как Тифус Предвестник Нургла и рассмеялся вместе с демоном — они полностью осуществили свой замысел. Отдавшиеся скверне Хаоса космодесантники сказали примарху, что он должен принять свою судьбу и разделить её вместе с легионом.
Мортарион — демонический примарх Нургла, прогнивший и испорченный, превращённый в жуткое чудовище искажающей силой Хаоса
Осознав своё бессилие Мортарион впал в отчаяние и увидел галлюцинацию, в которой он вновь вернулся на Барбарус и пытался вновь добраться до крепости приёмного отца на вершине горы. Затем он услышал голос Нургла, который заявил, что если Мортарион ему не подчинится, тогда будет обречён вместе со своим легионом на вечные страдания. Но покорившись Мортарион получит невиданную живучесть и силу. Не в силах более терпеть муки, примарх обещал себя и своих воинов в услужение варпу за избавление от пытки.
Флот XIV легиона, вырвавшийся из варпа, мало походил на себя прежнего. Исчезла сверкающая броня прежних чемпионов Империума, сменившаяся покровами тошнотворно-зелёного оттенка. Плавные линии тел гордых космодесантников скрылись под распухшими мешками плоти, испещренной язвами, струпьями и мокнущими нарывами. Черви извивались в неисцелимых ранах воинов, мухи роились вокруг них плотными облаками. От легионеров смердело разложением. Мутировало даже их оружие и боевые машины, работавшие теперь за счёт отвратного колдовства Хаоса, они светились искристой зелёной энергией и источали гангренозный гной. Taк Гвардия Смерти превратилась в чудовищ Нургла, ходячих разносчиков мора. Легионеры стали чумными космодесантниками.
Изменился и сам Мортарион, выросший и исхудавший, словно растянутый на дыбе. Его силовая глефа теперь во всём напоминала косу жнеца, а в расплату за спасение от мук примарх встал на указанный Нурглом путь демоничества и принял по воле бога обличье самой смерти.
- «Мрачный незваный Жнец, полный отчаяния, принявшего человеческую форму. Его плащ был таким же тёмным и пустым, как космос между звёзд. Война в крови примарха кипела, сжигая его изнутри.
И тут его ненависть и страдание, каждая последняя частичка ярости и меланхолии приняли форму одного единственного требования, которое он проревел в варп. Это был крик чистейшего разочарования. Копьё, брошенное навстречу жестокой судьбе и всем, кто когда–либо снисходил до того, чтобы называть себя его «отцом».
— Чего ты хочешь от меня?
Ответ прилетел далёким жужжащим тембром, но его звучание было ему всё же знакомо:
— Одного неповиновения недостаточно.
Сердце Мортариона сжалось в грудной клетке. Он вспомнил, как впервые поверил в свою смерть на разрушенных скалах Барбаруса и как появилось то глубокое отчаяние. В тот день он потерпел неудачу и предал своё обещание, данное его родным, да и всему миру. Он пал в то время, когда другой шагнул вперёд и забрал ту славу, что по праву принадлежала Мортариону. Стыд, который он ощущал, никогда не потускнеет.
Тогда незавершённое предложение таким и оставалось, но теперь он произнёс его до конца, и истина, с которой Жнец не хотел сталкиваться, стала простой аксиомой.
— Чтобы победить смерть, ты должен стать ею... Чтобы вытерпеть всё это, ты должен подчиниться. Если ты хочешь освобождения от агонии, то ты должен отдать свою душу взамен.
— Я помню...
«Правда ли? Есть ли хоть что–нибудь настоящее в этом месте?»
Две части духа Мортариона сражались друг с другом: разложение против неповиновения, подчинение против мятежа, его будущее сражалось с прошлым.
Огромная ужасная фигура приблизилась к нему, обретая чёткость. Её форма постоянно менялась — это была громадная колония существ, корчащихся вирусных токсинов, обретших объём и сингулярность. Он потянулся к нему огромной прокажённой лапой с тремя когтями, широко раскрытыми, чтобы Мортарион их увидел. На его мёртвой коже был символ триады, повторяющийся во фрактальном изобилии снова и снова; точно такой же, как скопление фурункулов и нарывов — реакция примарха на химерный вирус.
— Мой чемпион. Я дам тебе всё, о чём ты только попросишь, — прозвучал голос. — Твоё собственное владение, которое будет подчиняться только твоей воле. Ты станешь тем, кем всегда хотел быть. Всё, что нужно, это принять Метку. Прими её и присягни мне на верность.
Мортарион медленно опустился на одно колено, больше не в силах удерживать свой взгляд на чёрной выжженной почве Барбаруса. Он посмотрел вверх, в сияющие глаза чужеземца. Слова незнакомца, казалось, заставили время замереть. От ауры его силы, колоссальной и едва сдерживаемой, воздух вокруг потрескивал.
Он заглянул в глаза Мортариона, проникая в самые тёмные закоулки его души, в затерянные и забытые места, которые Жнец скрывал даже от себя самого.
Мортарион стиснул зубы. Ему не нравилось быть открытой книгой. Он не хотел...
— Присягни на верность Дедушке.
Мортарион медленно опустился на одно колено, больше не в силах удерживать свой взгляд на ржавой, потрескавшейся стали «Терминус Эст». Он посмотрел вверх, в грозные глаза огромной сущности, поглотившей бушующее небо. Слова Божественного Создания заставляли струны реальности резонировать и гудеть. Тёмный эфир разложения падал, как густой и мокрый снег, сжимая пространство вокруг.
Создание, называющее себя Дедушкой, наполнило лёгкие Мортариона спорами живой смерти и проникло внутрь примарха, открывая давно закрытые двери, чтобы найти обильную пищу из его самых тайных надежд и скрытых страхов.
Мортарион сжал кулаки. Он почувствовал, как обнажили его душу. Там было...
— Ты выбрал единственно верный путь, — сказал его отец, сказал Дедушка.
— Ты мой сын, ты мой чемпион, я так долго тебя ждал, и сам рассвет этого дня был долгожданным.
Вечность и это мгновение, прошлое и настоящее — их структуры раскрошились и обратились в песок, погребая Мортариона в небытие.
Он был там, на Барбарусе, и прошли десятилетия, и он был здесь, поддавшись безумию Имматериума. Вместе и врозь, разделившись и слившись воедино.
Его отец, Император Человечества, его покровитель, Повелитель Разложения Нургл, поманил его к себе, предлагая Жнецу то, от чего он не мог отказаться. Его клятва и его честь запрещали с этого момента идти по другому пути.
Он поклялся преклонить колено перед незнакомцем в зале, если не сможет победить верховного властителя, и он дал клятву защищать своих генетических сыновей и свой легион в первую очередь.
Мортарион боролся, неистово пытаясь понять, что есть правда, а что есть ложь, отчаянно отделить разорванное, губительное настоящее от эха его испепелённого прошлого. Какой была его реальность, и были ли эти вещи на самом деле?
— И какова же цена клятве, данной в объятиях безумия?
Он прошептал эти слова, он выкрикнул их в пустоту.
— Чего ты хочешь, сын мой?
— Чего ты хочешь, мой чемпион?
Голоса смешались в одну колоссальную дрожь, проникая сквозь физическую оболочку и кости в его бурлящую и неспокойную психику.
— Я хочу... выстоять.
— Тогда встань, — ответил незнакомец.
— Встань, Мортарион. Там, среди звёзд, тебя ожидает братство, подобных которому ты не можешь себе представить. И вместе с ним — цель, которая озарит Галактику. Крестовый поход, который обессмертит твоё имя в вечности.
— Тогда восстань, — ответил ему Дедушка.
— Восстань, как принц, рождённый смертью. Месть ждёт тебя в царстве людей, а вместе с ней и твоя самая тёмная, страшная цель. Резня, после которой твоего имени будут бояться до тех пор, пока последняя человеческая душа не исчезнет в энтропии.
В тот же миг Мортарион без раздумий произнёс клятву:
— Я отдаю себя твоему знамени. Моя кровь и плоть, непоколебимая сила моей воли и духа будут твоими, если ты даруешь мне освобождение.
Его рука нащупала повреждённое, потрескавшееся лезвие боевой косы, и он схватил его достаточно сильно, чтобы разрезать металл и пролить кровь.
— Вот тебе моя клятва.
Он посмотрел вниз и увидел изменения, происходящие с ним.
Сила мутации была неизмеримой, она прорывалась сквозь его физическую форму, превосходя жалкую ограниченность плоти и крови.
Мортарион резко поднялся на ноги, понимая, что он преображается с каждым ударом сердца. Из его позвоночника вырвались чумные, насекомоподобные крылья, они трепетали и подрагивали с каждым изменением. Его душа была полностью пропитана энергией разложения. Она умирала и жила, возрождалась и уничтожалась.
Плоть на его измождённом лице натянулась, растягивая рот в кривую усмешку. Это была улыбка самой Смерти.
Он смог выжить.
— Добро пожаловать домой, — произнесли голоса.»- – Джеймс Сваллоу, «Погребённый кинжал»
Осада Терры[]
Во время осады Терры Мортарион стал последним из примархов-предателей, появившихся в Солнечной системе. К тому времени облик Повелителя Смерти полностью соответствовал его прозвищу. От появившегося на командном мостике «Мстительного Духа», флагмане Хоруса, примарха Гвардии Смерти исходило настолько сильное гнилостное зловоние, что лишь немногие присутствовавшие на собрании командиры предательских легионов могли стоически переносить присутствие Мортариона и держаться на ногах. Верный своему обещанию, Хорус позволил Гвардии Смерти Мортариона первой высадиться на Терре. В ходе битвы за Терру Мортарион руководил осадой западных областей Императорского Дворца, распространяя чуму и страдания везде, где появлялся. В отличие от Ангрона и Фулгрима, он даже не попытался проникнуть сквозь психический щит Императора вокруг Дворца. Во время одного из военных советов он высмеял Пертурабо за то, что тот не до конца принял Хаос, однако, позволил Тифусу работать с примархом Железных Воинов в рамках ритуала по ослаблению психического щита Императора вокруг Дворца. Также Мортарион встретился с Магнусом, чтобы обсудить атаку на «Колоссовые Врата» и рассказал брату, что ненавидит свой нынешний демонический облик и испытывает постоянную боль. Магнус помог научиться Мортариону лучше контролировать свои новые способности, что позволило примарху Гвардии Смерти вновь обрести былое самообладание. Благодарный Мортарион немедленно организовал атаку на «Колоссовые Врата», под прикрытием которой Магнусу удалось проникнуть в Имперские Подземелья.
Встреча Мортариона и Джагатай Хана на Терре
После ухода с Терры Пертурабо и Железных Воинов, Хорус передал Мортариону космопорт «Львиные Врата», который тот превратил в свой личный штаб. Однако в дальнейшем «Львиные Врата» подверглись массированной контратаке Белых Шрамов и Имперской Армии, которых возглавлял старый враг Мортариона, Джагатай Хан. Во время битвы за космопорт два примарха снова сошлись в схватке. Столкнувшись с новой демонической стойкостью и силой Мортариона, Джагатай был жестоко избит и практически побеждён. Однако Боевой Ястреб всё же смог нанести удар по слабому месту в защите Повелителя Смерти — его гордыне. Джагатай Хан обвинил падшего примарха в слабости, так долго стремившийся доказать всем окружающим свою стойкость и силу воли, Мортарион оказался не способен отвергнуть соблазны Хаоса и поддался скверне, тогда как Джагатай устоял и остался верен Императору. Утративший самообладание Мортарион впал в ярость, чем воспользовался Хан и обрушил на демонического примарха вторую волну головокружительных атак. В конце концов тяжелораненый Джагатай Хан был насажен на лезвие косы Мортариона, но тот просто протянул своё тело вдоль её длины, чтобы оказаться лицом к лицу с примархом Гвардии Смерти. Оказавшись достаточно близко Джагатай Хан обезглавил Мортариона, после чего демонический примарх был изгнан в варп мощным взрывом. После боя едва живое тело примарха Белых Шрамов было найдено имперскими силами.
После Ереси Хоруса[]
Принц Разложения и его свита
После окончания Ереси Хоруса и поражения предателей в битве за Терру, вознесённый в демоничество Мортарион отстранился от событий происходивших в реальном мире. Дела материального мира он посчитал ничтожными и предпочёл принять участие в Великой Игре Тёмных богов. Даже подчинённые Мортариона редко видели его на Чумной Планете, полученной им в дар от Чумного бога после вознесения. Примарх оставил разделённую на группировки Гвардию Смерти вести самостоятельные кампании против Империума. Тем не менее Мортарион неоднократно возращался из Имматериума, чтобы лично принять участие в некоторых событиях.
В 437.M36 Мортарион возглавил Гвардию Смерти и демонические легионы Нургла, что привело к падению Санктии.
В 901.M41, во время битвы при Корновине, Мортарион убивает Геронитана, верховного великого магистра Серых Рыцарей. После чего подчинённый Геронитана, Калдор Драйго, нападает на демонического примарха и произносит его истинное имя — изначально предназначавшееся ему Императором. Физическая форма Мортариона не выдерживает этой атаки и уничтожается взрывом, а его дух отправляется обратно в варп.
- «Мортариона, узнавшего о пробуждении своего брата на Макрагге, охватил гнев, свирепый вихрь холодной и ядовитой ненависти, отголоски которой в материальном космосе породили 7 новых кошмарных болезней на злополучных имперских планетах. Впрочем, демонический примарх Гвардии Смерти увяз в своих планах, которые близились к завершению, и пока ещё не мог атаковать Жиллимана. Вместо этого Мортарион окинул светящимся взором мглистые строевые плацы на Чумной Планете, где собрался его легион, и поклялся, что уже скоро обратит Робаута и его империю в гниль.»
- – Грядущая Буря: Возрождение примарха
Вторжение Мортариона и чумных космодесантников в Ультрамар
После того как Робут Жиллиман был воскрешён в последние дни 41-го тысячелетия, Мортарион чувствует возрождение своих братьев, что возвращает его интерес к происходящему в реальном мире. Впервые за 10 000 лет Мортарион решает возглавить всю Гвардию Смерти в новой кампании. В преддверии этого события он порождает с помощью «Руки Тьмы» 7 новых болезней, одной из которых становится вызывающая слепоту чума, охватывающая Ультрамар. Только личное присутствие Жиллимана могло излечить болезнь. Позднее Мортарион оранизовывает массовое вторжение демонических армий Нургла в Ультрамар, которое становится известным как Чумные войны. Он истребляет население целых миров, пытаясь вызвать Робаут Жиллимана на бой. Во время этой кампании Мортарион участвует во вторжении на Конор, где он возглавляет Гвардию Смерти, пытаясь прорваться к самому Макраггу. Затем демонический примарх помогает Тифусу и Ку'гату устроить ловушку для Жиллимана на Парменионе, но осуществлению их замысла мешает таинственная девушка, возможно являющаяся Живой Святой.
План Мортариона против Жиллимана достигает кульминации на Иаксе, куда он заманивает своего брата совместно с Ку'гатом, который сотворил смертоносную болезнь, известную как «Божественная Чума», способную убить даже примарха. Мортарион и Ку'гат проигнорировали приказ самого Нургла, призывавшего их перебраться в регион Бедственных Звёзд, где вечный раздор между Тёмными богами привёл к так называемой Войне в Разломе. Даже Тифус отказывается выполнять приказы своего примарха, чтобы следовать воле Чумного бога. Мортарион, по-прежнему не считающий себя рабом Хаоса, одержим идеей уничтожения Ультрамарского царства Жиллимана и его превращения в прообраз Садов Дедушки Нургла, только в реальном мире. На Иаксе два примарха сходятся в поединке, где Повелитель Смерти, благодаря своей демонической силе и стойкости, выходит победителем. Подвергая своего брата воздействию «Божественной Чумы», Мортарион пытается склонить Жиллимана на искажающий путь Хаоса, заявляя, что Нургл может спасти его от мучительной смерти. Когда Жиллиман внезапно восстаёт и становится прямым проводником воли Императора, Мортарион бежит перед силой своего отца. По словам Ротигуса, одного из самых могущественных Великих Нечистых, Нургл остался недоволен самоуправством Мортариона и Ку'гата, а также понесённой ими неудачей в Ультрамаре.
Снаряжение и некоторые способности[]
- «Броня Барбаруса» — уникальный силовой доспех собственной разработки Мортариона. Он предназначен не только для защиты в бою, но также способен улучшить физиологию примарха в соответствии с его потребностями, синтезируя микроэлементы ядовитых паров планеты Барбарус и смешивая их с воздухом, которым он дышит.
- «Безмолвие» — массивная двуручная силовая коса с пролётом лезвия размером с высокого человека. Это грозное оружие считается одним из самых страшных клинков в руках любого примарха. С тех пор, как Мортарион был найден Императором во время Великого крестового похода, ходили слухи, что лезвие сделано ксеносами порочного происхождения, а знакомые с легендой о начале жизни примарха легиона Гвардии Смерти, полагают, что это не что иное, как оружие ужасного существа, которое называло себя «отцом» Мортариона.
- «Лампион» — Мортарион получил в дар от Императора уникальный плазменный пистолет с особым дизайном (в виде револьвера), когда был найден на Барбарусе.
- Фосфексные бомбы — Мортарион несёт ряд компактных гранат собственной разработки в форме курильниц, которые висят на его броне.
- Тень Жнеца — Мортарион — устрашающая, почти призрачная фигура, которая, несмотря на свои размеры и мощь, способна оставаться незамеченной и нападать с неожиданной стороны.
- Сверхъестественная стойкость — о стойкости и выносливости Мортариона ходят легенды, и поговаривают, что из всех примархов никто не мог также стойко переносить ранения и боль, как он, и никто из них не пережил того же, что Мортарион, до того, как Император смог их вернуть.
Фразы примарха Мортариона в игре Horus Heresy: Legions[]
| Название | Фраза |
|---|---|
| Я приветствую тебя (англ. I salute you). | |
| Мои несокрушимые клинки! Вперёд (англ. My unbroken blades! Advance)! | |
| Страх — это иллюзия (англ. Fear is an illusion). | |
| Ты осмелился бросить вызов Повелителю Смерти (англ. You dare defy the Death Lord)? | |
| Ты выбрал свой путь (англ. You have chosen your path)! | |
| Смерть близка (англ. Death is coming). | |
| Одного неповиновения недостаточно (англ. Defiance alone is not enough). | |
| Моё терпение на исходе (англ. My patience grows short). | |
| Уступи моей косе (англ. Yield to my scythe)! | |
| Неплохо (англ. Not bad)! | |
| Чтобы одолеть смерть, ты должны стать ею (англ. To defeat death, you must become it). | |
| Горестное приветствие (англ. Bitter greetings to you). | |
| Смерть улыбается тебе (англ. Death smiles upon you). | |
| Добро пожаловать в конец (англ. Welcome to the end)! | |
| От чумы не спастись (англ. There's no escaping the plague). | |
| Это будет заразно (англ. This will go viral). | |
| Ты чувствуешь как разложение проникает внутрь тебя (англ. Do you feel the decay inside of you)? | |
| Сдайся энтропии (англ. Surrender to enthropy)! | |
| Я хочу... выстоять (англ. I want to... endure). | |
| Ты разочаровал меня (англ. You disappoint me). | |
| Это было неизбежно (англ. That was inevitable). | |
| Дедушка Нургл (англ. Grandfather Nurgle)! |
Галерея[]
.png "Mortarion (fan-art).png (330 Кб)")
.png "Daemon Primarch Mortarion (mini).png (348 Кб)")
Источники[]
- Ересь Хоруса, книга 1 — Предательство
- Ересь Хоруса, книга 8 — Злоба
- Кодекс: Серые Рыцари (5-я редакция)
- Кодекс: Космодесант Хаоса (6-я редакция)
- Грядущая Буря: Возрождение примарха
- Алан Меррет, «Образы Ереси»
- Джеймс Сваллоу, «Полёт Эйзенштейна»
- Крис Райт, «Демонология»
- Крис Райт, «Шрамы»
- Крис Райт, «Путь Небес»
- Джеймс Сваллоу, «Погребённый кинжал»
- Гай Хейли, «Заблудшие и проклятые»
- Гэв Торп, «Первая стена»
- Дэн Абнетт, «Под знаком Сатурна»
- Крис Райт, «Боевой Ястреб»
- Грэм Макнилл, «Ярость Магнуса»
- Лори Голдинг, «Сердце Мортариона»
- Гай Хейли, «Тёмный Империум: Чумная война»
- Гай Хейли, «Тёмный Империум: Божественная Чума»
- Крис Райт, «Повелители Тишины»
| Лоялисты | Вулкан • Джагатай Хан • Корвус Коракс • Леман Русс • Лион Эль'Джонсон • Рогал Дорн • Сангвиний • Феррус Манус • Робаут Жиллиман | |
|---|---|---|
| Предатели | Альфарий • Ангрон • Конрад Кёрз • Лоргар • Магнус • Мортарион • Пертурабо • Фулгрим • Хорус | |