- «Ах, смерть! Старый добрый друг. Когда-нибудь мы навечно станем с ним неразлучны, но не сегодня, ведь ему ещё есть чему меня научить...»
- – Иридивист, Алый эпикуреец
Ковены гемункулов воспринимают охоту на низшие расы как нечто само собой разумеющееся, однако их внимание привлекают не только обитатели реального пространства. Когда в поле зрения Пророков Плоти попали кадийские батальоны с облачённой в металл планеты Отказ, не только её гарнизон ощутил страшное прикосновение гемункулов...
История[]
И хотя гемункулы предпочитают казаться равнодушными, всё-таки они до сих пор считают весьма занимательными хитросплетения и соперничество других комморритов. Однако это не единственная причина, почему ковены в той или иной мере вовлечены в интриги Тёмного города. Пусть им и хотелось бы думать, что их не касаются козни и махинации тех, кого они считают ниже себя, гемункулам тем не менее приходится быть в курсе событий, происходящих в Комморре, чтобы сохранять своё положение в центре сплетаемых ими сетей. Поэтому нет ничего странного в том, что какой-нибудь гемункул может решиться подняться в высочайшие шпили города, чтобы договориться о чём-то с архонтами или суккубами. Некоторые даже соизволяют посещать пиршества смерти, устраиваемые культами ведьм, невозмутимо взирая за происходящим из-под навесов, сделанных из натянутой живой кожи, чтобы получше узнать, какие новейшие развлечения популярны в Тёмном городе.
Кровь на песке[]
Одно из таких посещённых гемункулами кровавых выступлений устроила Иктрия Гуларис, профессиональная участница боёв на арене, которую за глаза называли Королевой-свежевательницей. Когда-то состоявшая в культе Первой Крови, а теперь ставшая суккубом Красной Скорби, Иктрия была столь же восхитительно прекрасна, как и амбициозна, и к тому же обладала весьма скверным характером. Когда бы она ни почувствовала неуважение к себе, она демонстративно впадала в ярость. Из неистовства клинков, что обычно за этим следовало, получалось отличное представление, а последующий процесс сдирания с обидчика кожи, проводимый лично Иктрией, предлагал мощный источник психической подпитки.
И вот однажды Крониарх Сех и несколько его соратников из Пророков Плоти посетили одну из еженощно устраиваемых культом Красной Скорби кровавых бань. В отличие от тёмных эльдар вокруг, требующих крови, Сех пришёл вовсе не для того, чтобы поглазеть на то, как бьётся Иктрия. В действительности он рассматривал её соперницу, смуглую красавицу по имени Кариаша Изрезанная.
Кариашу усердно обсуждали в подземном сообществе гемункулов, поскольку она была единственной среди всех королев гекатарий, которая ни разу не обращалась в ковены за целебными мазями или эликсирами красоты. Вместо этого она с гордостью носила свои многочисленные обезображивающие шрамы, что делало её крайне непопулярной в высшем обществе ведьм и особенно злило Иктрию, считавшую её внешний вид чуть ли не личным оскорблением. Тем не менее Кариаше было не занимать элегантности и умения обращаться с архитской глефой, благодаря чему у неё были свои поклонники и ей неохотно разрешали топтать песок арен.
В тот вечер Кариаше предстояло выйти на поединок с управляемым Имперским Рыцарем, против которого, как считалось, у неё не было шансов выжить. Однако несмотря на исключительную мощь шагохода, покрытая шрамами суккуба, казалось, вот-вот выйдет из схватки победителем: она уходила от всех выстрелов, вырывала проводку и разрубала пучки кабелей при каждом взмахе глефы. Иктрия, как всегда неспособная терпеливо ждать исполнения своего плана, ступила на арену и метнула Кариаше в спину отравленный дротик. Затем Королева-свежевательница слегка дёрнула запястьем в сторону возвышающегося Рыцаря, бросая безупречно наманикюренной рукой электромагнитную гранату, чтобы повредить корпус двигателя железного монстра. Когда Иктрия проходила мимо гиганта, цепной меч контролируемого Рыцаря задрожал и остановился в считанных дюймах от её головы с конским хвостом. Встав над соперницей, Королева-свежевательница деликатно сплюнула на обмякшее тело Кариаши и закинула её себе на плечо. Под рукоплескания зрителей Иктрия подняла павшую суккубу на выведенный из строя шагоход, словно гиперфелид, затаскивающий убитого зеллиона на дерево, а после принялась медленно и аккуратно свежевать живую противницу.
Когда Иктрия на манер мантии перевязала вокруг своей шеи снятую кожу, Крониарх Сех раньше времени крадучись покинул амфитеатр. Его лицо было перекошено от едва скрываемого гнева. Гемункул созвал нескольких приближённых и приказал им тайно перенести часть трупа Кариаши в стазисный гроб в логове Пророков Плоти. Это будет не последний раз, когда пересекутся пути старейшины Пророков Плоти и королевы-воительницы Красной Скорби.
Тёмное предложение[]
Провернулись механизмы Тёмного города, и новое поколение пленников успели переработать в кровавый фарш, однако не прошло и одного ильмейского цикла, как культ Красной Скорби спустился в титанические города-сталактиты, тесно расположенные под Комморрой. С собой ведьмы привели 777 рабов разных видов, полагая, что это понравится гемункулам. Они не ошиблись; этого хватило для того, чтобы члены культа получили аудиенцию в нижних залах.
Вскоре королева Иктрия предстала перед самим Кронирхом Сехом. Тени от опускных решёток в подземелье играли на её коже, подчёркивая различия между, словно высеченной, фигурой воительницы и истощённой оболочкой, которую Сех выбрал в качестве своей новейшей формы. Пока Иктрия говорила, плащ из содранной кожи соперницы, свисающий с её прелестных плеч, развевался от порывов воздуха, который выходил из вытяжных труб, что вели от ублиетов внизу.
Культ Красной Скорби желал отправиться в реальное пространство и совершить там акт столь необузданного насилия, что позволило бы утереть нос даже Лелит Гесперакс. Для этого Иктрия подобрала идеальное место — имперский мир-крепость Гулаваст, усиленную пехотными подразделениями для защиты от армий Сейм-Ханна, искусственного мира эльдар. И хотя прибывший контингент Астра Милитарум об этом не знал, во время варп-перехода произошло смещение во времени, вследствие чего подкрепления прилетели тогда, когда сейм-ханновцы давным-давно забрали с планеты, что хотели, и скрылись. Ни о чем не догадывающиеся солдаты Кадии месяцами стояли наготове, с упрямым терпением ожидая нападения врага, который уже ушёл.
Иктрия планировала устроить им войну, которой они так хотели, причём грандиозных масштабов. Если бы её ведьмы заручились не только поддержкой Пророков Плоти, но и получили редкое зелье, которым, по слухам, владел Сех, то неприкрытая резня стала бы поистине незабываемой. Иктрия собиралась поделиться с ковеном львиной доли добычи, в том числе и — говоря об этом, суккуб лучезарно улыбнулась — несколькими взводами недолюдей-огринов, что, по её мнению, являлись идеальным сырьевым материалом для создания новых ужасов во плоти.
Соратник Сеха, тощий как пугало гемункул Квелих, незаметно поморщился в отвращении от такой наглости. Грубой ошибкой считалось влезать в дела ковена, не говоря уже о том, чтобы диктовать условия найма. Сам же Крониарх выдавил слабую улыбку и слегка кивнул в знак согласия примкнуть к рейдовой группе Королевы-свежевательницы. У него действительно имелся усовершенствованный эликсир баргези — зелье столь редкое и своеобразное, что даже у Асдрубаэля Векта не было ни одного пузырька, но Сех открыто признался: «Какой смысл создавать такое чудо и не попробовать им воспользоваться?».
Ещё не прошла ночь, как внушительный флот покинул порт Безграничной Скорби. Элегантные и в то же время грозные, как акулы, корабли выскользнули из Тёмного города и прошли через звёздные порталы. Их отбытие транслировалась в миллион галлюцинаций, как будоражащий намёк на грядущую бойню. В личных покоях на борту флагмана Иктрия с любопытством разглядывала свой приз; остроконечный обломок кристалла, пропитанный каплей бесценного эликсира, который она искала. Более того, она на всякий случай подменила осколок, полученный от гемункулов её заместительницей, суккубом Идилианой, тем, что вручили ей самой. Молодая претендентка на трон Иктрии становилась чересчур популярной, что было опасно, и, если инстинкты королевы арены не подводили её, за напускной учтивостью Сех скрывал ядовитое жало. Она считала, что скульпторы плоти слишком уж охотно согласились на её предложение. Лишь простаки доверяли гемункулам, а Иктрия была слишком хитра, чтобы легко попасться в их сети обмана.
Штурм крепости[]
Лучи зимнего солнца, слабо отражавшиеся от металлической оболочки мира-крепости Отказ, совсем не грели кадийских солдат, занимавших бастионы и укрепления. Выдыхая в морозный воздух клубы пара, пехотинцы Имперской Гвардии невозмутимо смотрели на горизонт в ожидании прибытия эльдар — расы, что, как говорили, умела появляться из ниоткуда. Тогда как подобная особенность могла напугать простого гражданина Империума, для воинов с планеты Кадия это было не в новинку, поскольку каждый из них с раннего детства учился сражаться у самого порога в охваченное Хаосом царство Ока Ужаса.
Кадийцы бездействовали на протяжении месяцев, борясь только с холодом. За такое время даже Вальхалльские Ледяные Воины ослабили бы бдительность, часами болтая обо всем на свете или играя в азартные игры на запрещённые палочки лхо. Но гарнизон Отказа был не таким. К чести кадийцев, их натренированность позволила отреагировать на вторжение тёмных эльдар быстрее, чем за три секунды.
Окутанные тьмой десятки «Рейдеров» возникли буквально из воздуха и полетели в направлении огневых точек имперцев, которые располагались на плечах громадной крепости, похожей на гору из металла. Как только на блестящем снежном ковре показался первый силуэт боевого катера, завыли сирены боевой тревоги, и артиллерия запустила в небо крупнокалиберные снаряды. Солдаты на стенах цитадели уверенно и спокойно взяли лазвинтовки наизготовку и стали наводить их на скелетообразные скиммеры, что неслись на всех парах, в то время как во вражеский строй вот-вот должны были упасть первые артснаряды.
На каждый катер обрушился целый смерч ракет и рубиновых лучей; гвардейцы осторожно целились не туда, где находились корабли противника, а где должны были оказаться. И всё равно их выстрелы не оказывали никакого воздействия. Солдаты только удивлённо хмурились, когда бронебойные гранаты и лазерные заряды в очередной раз проходили сквозь мерцающие транспорты.
Зная, что глупые люди ни за что не расправятся с этой эскадрой боевых катеров, гемункулы специально сделали так, чтобы она скользила над самой поверхностью стальных равнин. Лишённые воображения кадийцы ожидали нападения в горизонтальной плоскости и, когда враг показался, обрушили на приближающиеся корабли шквал огня с украшенных горгульями парапетов. Как только армада скиммеров подошла вплотную, обман раскрылся. Атака оказалась всего-навсего иллюзией — тёмным миражом, который сотворили союзные жители Элиндраха за высокую плату королевскими душами. Призрачные нападающие разбились о стены цитадели подобно дыму, разойдясь тенистыми щупальцами, и в итоге полностью растворились. Вдруг завопили небеса, и начался настоящий штурм ковенитов.
Множество чёрных катеров, словно ножи, внезапно рассекли облака. С парадной чёткостью взводы солдат перестроились и, щурясь от полуденного солнца, стали вести стрельбу навскидку по остроугольным катерам над головой. Зенитные установки «Гидра» направили стволы своих автопушек в небо, и каждая четырежды дала залп по новоприбывшим, исполосовав воздушное пространство следами чёрного дыма. «Яды» и «Рейдеры» спускались, постоянно меняя направление, но плотность огня, созданная средствами противовоздушной обороны кадийцев, была настолько велика, что три тёмноэльдарских корабля разорвало на части.
Развалины ковена Пророков Плоти атакуют имперских гвардейцев
Развалины, державшиеся за фюзеляжи подбитых транспортов, попадали с неба. Их полуобнажённые тела с такой силой врезались в огневые точки, что по их поверхности растекались кровавые пятна. Невероятно, но некоторых из чужаков это всё равно не остановило. Они волочили свои искалеченные тела в сторону расчётов тяжёлого оружия, с безмолвной решимостью глядя на кадийцев через безликие маски. Другие же отвратительно хрустели костями, принимая новые паукообразные формы вместо прежних изувеченных, и ползли к ошарашенным защитникам Астра Милитарум. Миномётным расчётам не удалось быстро поменять свою позицию, и поэтому им пришлось схватить в руки лазвинтовки и отбиваться с близкого расстояния. Многие вовремя успели застрелить подбирающихся развалин, но большинство погибли под ударами серебристых клинков изломанных убийц, которые, извиваясь, тащили себя на животах.
Эскадрон скиммеров опустился ниже, и несколько ячеек развалин босиком спрыгнули с открытых палуб «Ядов» и приземлились на блестящие решётчатые настилы артиллерийской платформы. Кадийцы спешно взяли в руки личное оружие, и хотя сделанные ими второпях выстрелы из лазвинтовок прожгли мускулистые тела захватчиков, это нисколько не задержало ковенитов. Когда развалины сошлись в схватке с людьми, они залились замогильным смехом, а в изумрудном свете Паутинного портала, зияющего высоко над головой, сверкнули страшные хирургические инструменты. Через считанные секунды артиллеристы были расчленены, а их культи прижжены. Безрукие и безногие туловища издевательски оставили возле орудий, чтобы люди лучше осознали собственное бессилие.
С грубыми криками из арочного прохода чуть выше по склону крепостной стены появился ветеранский взвод. На наклонную плоскость посыпался град металлических объектов, и тела ксеносов разорвали заряды взрывчатки и бронебойные ракеты. Тем не менее ячейки развалин выполнили своё задание; авангард ковенитов с точностью скальпеля вырезал опасные «опухоли», благодаря чему «Рейдеры» и машины боли, не боясь массированного обстрела, смогли беспрепятственно выйти из порталов в небе.
«Рейдер» тёмных эльдар
Три «Рейдера» направились к солдатам Астра Милитарум, которые удерживали нижние ярусы крепости, и ведьмы, что летели на борту боевых катеров, перекувырнувшись в воздухе, спрыгнули в плотные ряды противника с акробатической чёткостью. Превосходные ножи впивались в шеи и глазницы, перчатки гидр вгоняли толстые кристаллические осколки в торсы и спины, а бритвоцепы трансформировались в сегментированные хлысты, когда жертвы пытались уклониться от удара. Несмотря на всю резвость и выверенность действий, с какой убивали людей, всё это уже тысячи раз видели на аренах Комморры.
Затем Иктрия, стоя на носу своего личного транспорта, подала единственную команду. Её голос был чистым и звонким, как горный хрусталь, и в то же время в нём звучало предвестие гибели. С диким оскалом ведьмы Королевы-свежевательницы вонзили осколки кристаллов с эликсиром себе в запястья, и спустя мгновения битва превратилась из мрачного представления в страшную бойню.
Отряд за отрядом ведьмы с умопомрачительной скоростью поднимались по наклонной поверхности громадной цитадели, взбираясь по горгульям и выступам, перепрыгивая через зубчатые стены и вонзая клинки в лица стоящих за ними солдат. На одном из верхних уровней взводы кадийцев организованно отступили внутрь крепости и затворили за собой металлические двери, однако это ничуть не остановило преследующих тёмных эльдар, которые, будучи наделены невероятной силой, просто вырвали их. Стальные стены коридоров, куда проникли чужаки, окрасились в красный цвет от крови воинов Кадии, а уже в следующий миг почернели от пламени контратакующих огнемётных отделений. Но даже клубы огня не могли удержать ведьм, которые находились под действием редкого зелья. С безумным хохотом гладиатрисы проворно проскальзывали под языками пламени и, резко вскакивая, бросались с клинками на потрясённых противников.
Культ ведьм атакует Имперскую Гвардию
Иктрия в полной мере использовала усиливающий эффект эликсира баргези. Опережая всех, кроме Идилианы и её Кровавых Невест, Королева-свежевательница спешила от одного противника к другому, оставляя за собой кровавую просеку из обезглавленных трупов, чем впечатляла даже гемункулов, наблюдавших за происходящим со своих паривших в небе «Рейдеров». В предвкушении облизав длинные пальцы, Квелих повернулся к Крониарху Сеху и вопросительно приподнял безволосую бровь, но в ответ старейшина слегка замотал головой, тем самым говоря, что ещё рано.
В это время кадийцы и союзные им недолюди отбивались со всей агрессивностью и упорством своего рода. «Виверны», выехавшие через боковые ворота крепости, при помощи мортирных установок метали стальные флешетты в бескожих развалин, что высадились для поиска свежего мяса. Всюду, где пролетали острые боеприпасы в форме аквилы, рвались канаты мышц, и ломались кости, но жуткие развалины всего лишь содрогались всем телом в беззвучном ликовании. Они поспешно бежали вперёд, чтобы окружить ближайшие к ним танки, а, добравшись, ощупывали борта машин, словно инсективоры, простукивающие дуплистое дерево. Рядом раздался очередной взрыв. Выпущенные флешетты отрезали пальцы и вонзались в спины чужаков. Самый крупный из развалин выдернул три стальные аквилы из ран на теле и прицепил их за крючковатые крылья на бороздчатую мускулатуру своей груди, где они засияли в сумерках, словно гротескная пародия на имперские медали.
Неподалёку гемункул-гурман по имени Иридивист поднялся над своими лишёнными кожи помощниками, выискивая в рядах кадийцев противника поинтереснее. Несмотря на всю убийственную мощь, Империум в привычной для себя дурацкой манере не смог придумать ничего лучше, чем банальное кинетическое поражение. Тут и там плазменные сгустки проделывали дыры в туловищах скачущих гротесков или испепеляли незадачливых развалин, однако такого рода смерть гемункул уже испытал. Несмотря на восхитительную остроту плазменной агонии, Иридивист не спешил повторить этот опыт, поскольку, помимо очевидной глупости дважды умереть одинаковым образом, воскрешение в прошлый раз заняло непрактично длительное время.
Глаза гемункула загорелись, когда он увидел белобородого псайкера, высунувшегося из-за зубчатой стены. От его висков стегнули два хлыста ослепительной пси-энергии, расщепившие мечущихся внизу ведьм на атомы. Эпикуреец отрезал кончик сморщенного пальца специальным придатком в виде ножниц и передал в руки ближайшего развалины, который убрал его в небольшую прозрачную пробирку. Учитывая имеющийся у Иридивиста богатый банк плоти, в подобной мере предосторожности не было нужды, однако за тысячелетия она успела стать приятной традицией.
Завершив привычный предсмертный ритуал, гемункул направился в сторону пожилого человеческого псайкера, на ходу стреляя из жалоноса отравленными иглами по скучковавшимся внизу имперским гвардейцам, чтобы в нём увидели угрозу. Несчастные, в кого он попадал, конвульсивно дёргались, захлёбываясь собственной кровью.
Иридивист подходил всё ближе и ближе, но псайкер не обращал на него внимания. Гемункул уже почти закипал от нетерпения, когда кадийский ведьмак широко открыл рот и с криком выплюнул сгусток яркого пламени, который поглотил властелина ковена от бледной головы до кончиков атрофированных пальцев ног. Заживо сгорая, он трясся в экстазе, и, когда конвульсии достигли размытого апогея, Иридивист испарился в облаке праха.
Быкогрин (миниатюра)
В это время тёмный ремесленник Маэстру Трилемнис направил свои машины боли на группу быкогринов, которые усердно втаптывали в грязь ячейку развалин. Увидев, как подплывают макабрические конструкции, громилы подняли щиты и сцепили их вместе, образуя импровизированную стену, защищающую не только их, но и кадийцев позади. Только творения гемункула подошли к недолюдям, как «Талос» по имени «Синистрекс» начал вырывать щиты из их сильных пальцев, а «Кронос» называемый «Декстрисин» стал выпивать жизненную энергию быкогринов большими глотками. Пока «Талос» с помощью своих инструментов вскрывал черепа и с бережностью хирурга извлекал оттуда пульсирующие органы, Трилемнис расхаживал возле тех противников, которых добела высушил его «Кронос», и резкими движениями толкал их на землю, отчего те рассыпались. Зазвучал металлический звон Синистрекса, сигнализирующий о завершении его работы, и всё трио двинулось дальше. Гемункул осторожно снял кожу с той руки, которой касался недолюдей, и выбросил испачканные останки.
Вычурная аккуратность тёмного ремесленника сильно контрастировала с вакханалией, разыгравшейся выше, у стен оборонительной линии «Эгида», где в строй кадийцев прорвались три «Талоса» — машины-трупокрады, которые Трилемнис счёл смехотворно посредственными копиями его собственных созданий, пусть и весьма пугающими. Они кромсали и сверлили, рубили и пронзали всё, до чего только дотягивались, создавая настоящий смерч крови. Слишком медлительных, чтобы сбежать, они превращали в набор лакомств для своих хозяев и складывали внутрь себя, а после принимались за поиски свежей добычи.
Чуть дальше гемункул Ксериндтуил почти с комичным беспокойством наблюдал, как кадийская танковая рота расстреливает его гротесков из гатлинг-пушек. Двоих крупных монстров разорвало на куски в брызгах чёрной жидкости, чего, казалось, их собратья в масках даже не заметили. Сердито нахмурившись, гемункул дважды хлопнул основной парой рук, и впрыскиватели ихора на спинах остальных гротесков ввели в их кровоток большую дозу гиперстероидов, отчего твари заревели так, что сама земля задрожала.
Раздутые монстры понеслись прямо под пули, выбивавшие куски мяса размером с кулак из их туловищ. Живые конструкции из плоти обрушились на танки «Леман Русс», колотя по корпусам и взбираясь на них. Один из гротесков выдернул раскалённый ствол пушки, проделавшей в нём крупные отверстия, и бросил в строй кадийцев, которые отчаянно пытались прикончить чужаков. Другой сорвал бронебашню и втиснулся внутрь машины, вывернув свои конечности так, что пролез туда, словно змея, заползающая в кроличью нору. Третий пробил дыру в обшивке «Лемана Русса» перед собой и вставил туда разжижитель. Спустя секунду крики распадающегося экипажа смешались с приглушенным довольным мычанием их убийцы. В тот момент, когда хор ужаса, ярости и боли достиг наивысшей точки, на лице Ксериндтуила застыла маска абсолютной безмятежности.
По всему скату серебристой крепости разворачивались сюрреалистичные и тревожащие сцены. Ветеран с Кадии получил попадание из окостенителя точно тогда, когда выдернул предохранительную чеку осколочной гранаты. Его тело покрылось острыми костяными выступами, которые вонзились в его товарищей спустя миг после того, как он разлетелся на части. Рассвирепевший огрин яростно вцепился зубами в одного из развалин, повалившего его на землю, а в следующее мгновение его челюсти стали разлагаться под действием кислотного ихора, брызнувшего из раны противника. Снайпер-полурослик попал из ружья-игольника точно в сердце одному из гемаколитов, который карабкался к нему по поверхности из мелкой металлической стружки. Тут же остальные ковениты из его ячейки набросились на дёргающийся труп собрата, длинными языками пробуя на вкус имперский яд из раны на теле. Поодаль комиссар крупного телосложения впечатал пошатывающегося гротеска в борт танка, после чего взорвал голову твари при помощи болт-пистолета, однако оказался придавлен падающей тушей противника.
Каждую картину, которую гемункулы находили достойной внимания, запечатлевали гибридные медузы и модифицированные «Кроносы», чтобы позже полюбоваться ими. Шоу насилия находилось в самом разгаре; сотней различных способов развивался исход долгих лет ваяния плоти. Однако как задумывал Крониарх Сех, главный номер этого представления был ещё впереди.
На вершине металлической горы Иктрия и её Кровавые Невесты неслись навстречу верховному командованию кадийцев. Ведущая к их позиции дорога из трупов ведьм свидетельствовала о непоколебимой твёрдости воли солдат Астра Милитарум, однако рок судьбы уже навис над ними. Даже психическая молния, исходящая от псайкера из командного отделения, не могла угнаться ни за суккубом, выписывающим смертельные пируэты, ни за одной из его прислужниц.
Наконец Сех кивнул, и Квелих с довольной ухмылкой до самых ушей взмахнул иглой активации. Расположенные на гребнях горы «Кроносы» выпустили из себя газ легче воздуха, который сплошной багрянистой дымкой поплыл туда, где сражалась Иктрия, и накрыл Королеву-свежевательницу вместе с её Кровавыми Невестами и людьми в придачу.
Когда облако газа обволокло суккуба и её воительниц, все, за исключением Идилианы, получившей от Пророков Плоти антидот в награду за исполнение своей роли в разыгранной ковеном пьесе предательства, закашляли и захрипели от ядовитых испарений, проникающих в их лёгкие. Пурпурная мгла затуманила их чувства, и прежняя сосредоточенность пропала. Одна из ведьм тяжело осела, пронзённая цепным мечом человека с изуродованным шрамами лицом, тогда как остальные беспорядочно рассеялись поблизости.
«Рейдер» Сеха подлетел ближе как раз к началу необычного превращения. Прекрасная плоть Иктрии зарябила и забугрилась: под каждой конечностью, покрывшейся багровыми пятнами, вздымались связки прочных как канаты мышц и крупные выпуклости мяса. Отталкивая от себя окружающих, суккуб раздувалась, словно зреющий фрукт. Прямо на глазах она увеличилась в два, а затем и в три раза, когда её из толстой спины на пугающую длину вышел позвоночник. Кровавые Невесты в ужасе отшатывались от своей хозяйки, и, хотя они отступали с боем, всех их, включая даже проворную Идилиану, застрелили ветераны-кадийцы, которые воспользовались этим внезапным преимуществом. Иктрия металась и выла, захлёбываясь слюнями; её мелодичный голосок превратился в сиплый бас, а содранная кожа, которую она носила как мантию, развязалась и полетела на ветру, словно гротескный флаг.
По щелчку пальцев Крониарх Сех отправил за мантией Иктрии свой «Рейдер». Протянув удлинённые пальцы, Квелих поймал парящий в небе покрытый шрамами покров и почтительно вручил старейшине, который недолго погладил его, прежде чем запереть в стазисном ящике. Старший гемункул кивнул с закрытыми глазами, и прислужник-развалина пробежал пальцами по контрольной панели. Небо над крепостью стало пульсировать белым светом.
Со сверхъестественной синхронностью каждый развалина, гротеск и машина боли оставили резню и отступили. Слабо веря, что всё закончилось так неожиданно, кадийцы непрерывно вели лазерный огонь в спины уходящим противникам. Прежде чем совместно направиться к порталам Паутины, что находились высоко над головами, широкоплечие ковениты бесцеремонно похватали останки своих товарищей и закинули в дожидающиеся отправления «Рейдеры» и «Яды». Пролетая над пиком крепости-горы, они накинули на монструозную Иктрию осколочные сети и насадили её на крюки с цепями, чтобы поднять на борт крупнейшего из скиммеров во флотилии Сеха, словно выловленную громадную рыбину. Тёмные эльдар убрались с планеты, оставив за собой устланную трупами пустошь и горстку имперских солдат, которые радостно кричали о победе, освещаемые первыми лучами рассветного солнца.
Символ Красной Скорби
Спустя семь ильмейских циклов Пророки Плоти вернулись в великий амфитеатр Красной Скорби. Крониарх Сех и его подчинённые, скромно улыбаясь, смотрели представление с затенённого балкона. Они упивались зрелищем того, как на арену выходит новая королева Красной Скорби, целая и невредимая Кариаша. Все шрамы и царапины, что гордо носила в прежней жизни смуглая суккуба, остались нетронуты, поскольку они составляли настоящую карту воспоминаний на коже, которую таинственные покровители Кариаши отняли у Иктрии на вершине имперской цитадели.
Позади суккубы на цепи из костей шагал поразительно огромный страшный зверь, который явно страдал от своего существования, что можно было понять по дюжине стонущих слюнявых ртов на теле, похожих на открытые раны. Тёмные эльдар, поначалу хлопавшие нерешительно, один за другим вставали со своих мест, пока наконец все зрители на трибунах не зааплодировали стоя, осознав страшную правду, ведь нет ничего приятнее для комморритов, чем видеть чужую боль, а новый облик Иктрии обещал насытить их страданиями на тысячи лет. Искусно и незабвенно Пророки Плоти напомнили детям Тёмного города о том, насколько опасно пересекать дорогу гемункулам, способным придумать нечто страшнее обыкновенной смерти.
Источник[]
Кодекс: Тёмные эльдар (7-я редакция). Дополнение к кодексу: Ковены гемункулов