- «Ты пытался сохранить прошлое, — сказал призрак. — Ты продолжаешь носить прежнюю броню, но другие выжившие оставят эти цвета позади. Ты был последним сыном Просперо, но сейчас это больше не важно. Просперо больше нет, и всё должно измениться»
- – Крис Райт «Последний сын Просперо»
Ревюэль Арвида — сержант 4-го братства легиона Тысячи Сынов, член культа Корвидов, ветеран Великого крестового похода. Во время Ереси Хоруса остался на стороне лоялистов.
Как и у некоторых других братьев в его легионе, Арвида имел психического тутилария, который называл себя Яниус (возможно эти хранители были психическими проекциями Магнуса).
История
Ревюэль оказался в отряде, который привёл на поверхность опустошённого Просперо капитан 4-го братства Менес Каллистон для поиска любых признаков выживших или примарха. Это произошло спустя шесть солнечных месяцев со времени трагических событий на родном мире легиона. Имперские силы разорили Просперо после нарушения примархом Магнусом Никейского Эдикта, запрещавшего тёмное колдовское искусство. Надеясь найти хоть какие-то признаки пропавшего легиона, вместо этого отряд Тысячи Сынов подвергся неожиданной атаке гораздо больших сил предателей — Пожирателей Миров, находившихся на Просперо по своим причинам. Используя свои врождённые способности предвидения, сержант Арвида смог выбраться из западни, ускользнуть от предателей и в конечном счёте уйти с поверхности мёртвого мира.
Позже во время Ереси он найдёт свой путь на Терру, где будет превращён, с помощью тайного ритуала, проведённого Малкадором Сигиллитом, в сплав личности Арвиды и психического осколка примарха Магнуса Красного, который остался на тронном мире после его ритуального вторжения в имперскую секцию Паутины. Новый гибрид, принявший имя Яниус, позже станет известен как Янус, первый Верховный гроссмейстер Серых Рыцарей.
Возвращение домой
- «Мы опоздали, — произнёс Ревюэль, падая. — Мы не увидели, как горит Просперо»
- – Крис Райт «Последний сын Просперо»
Спустя шесть месяцев после трагических событий падения Просперо, капитан Менес Каллистон из 4-го братства Тысячи Сынов возглавил отряд боевых братьев на опустошённой поверхности своего родного мира, чтобы найти любые признаки выживших или их примарха. Вместо этого они наткнулись на превосходящие силы Пожирателей Миров под командованием капитана Кхарна. Легионеры XII пытались найти на Просперо какую-либо информацию об извлечении Гвоздей Мясника, но их попытка была обречена на провал. В последовавших боях большая часть Тысячи Сынов была убита, оставшиеся вместе с капитаном Каллистоном попал в плен к предателям. Как и все члены культа Корвидов XV легиона, Арвида был квалифицирован в психической дисциплине предвидения и определения вероятных событий будущего. Несмотря на то, что он стал пленником своих испорченных родственников, Арвида знал, что его нить жизни не оборвётся на Просперо. Это знание было слабым утешением на фоне потери всего, но по крайней мере позволяло планировать свои дальнейшие действия. Он выживет и узнает истинные причины падения своего легиона и посвятит свою жизнь борьбе с ними. Каллистон совершил глупость, вернувшись на Просперо, она была вызвана чрезмерной верой в их примарха. Арвида никогда не разделял его веры, даже когда легион не был подвергнут наказанию. Этот недостаток (или достоинство) не позволял ему продвинуться дальше сержанта в иерархии легиона, хотя потенциал Арвиды видели все, в том числе первый капитан Ариман, считавший его одним из сильнейших псайкеров легиона. Но как бы то ни было, отсутствие безоглядной веры в примарха не позволяло Ревюэлю достичь больших высот в легионе. Что бы ни привело к разрушению Просперо, это доказывало, что стратегия Магнуса оказалась неверной и придерживаться её и дальше было бы глупо. Но даже несмотря на всё это, Арвида жалел о том, что не оказался на Просперо вовремя и не принял последний бой вместе с братьями. Все оставшиеся в живых сыны Магнуса были разбросаны по Галактике, подобно пассажирам потерпевшего крушение корабля. Арвида не знал, сколько его братьев выжило. Возможно сотни, возможно он остался последним.
Сержант Арвида выбрался из плена Пожирателей Миров и успешно уходил от погони, пока предатели не покинули планету. Так и блуждал он среди развалин своего потерянного мира, пока над планетой не оказался флот Белых Шрамов. V легион со своим примархом пришёл на Просперо, чтобы узнать о судьбе Магнуса и Тысячи Сынов, а также о событиях, получивших название Ересь Хоруса.
Путь на Терру
На Просперо перед Белыми Шрамами открылась ужасная реальность новой Галактики. Половина примархов вместе с их легионами отвернулась от света Императора и стала предателями. И с ними был Хорус, самый близкий друг Хана среди его братьев. Эти новости ошеломили V легион. Империум разделился и горел в пожаре гражданской войны. Мечта Императора о единой Галактике человечества умерла. Вместе с тем к Белым Шрамам пришло осознание того, что они были единственными, кто стоял между Террой и армиями Воителя. В этой ситуации легиону пришлось разделиться на отдельные боевые группы, которые наносили ощутимый урон предателям, замедляя их продвижение к Терре и выигрывая время для её защитников.
Арвида, по предложению Белых Шрамов, присоединился к V легиону. Потомок Магнуса был словно белая ворона среди своих кузенов. Но космодесантники Джагатая относились к нему с уважением, как и подобало между братьями Легионес Астартес. За время своего пребывания в рядах V легиона, Арвида изучил их обычаи и культуру, а также подружился с советником Джагатая Хана, Таргутаем Йесугеем. Он был глубоко опечален судьбой постигшей Просперо и легион Тысячи Сынов. Йесугей спросил Ревюэля о судьбе своего друга Азека Аримана, но, как и советнику примарха, ему было ничего неизвестно ни об Аримане, ни о своем легионе. У Врат Калия боевая группа, в которой состоял Арвида, вступила в бой с силами предателей из легиона Детей Императора. Поначалу битва складывалась удачно для Белых Шрамов, но Дети Императора перехватили инициативу и, используя численное преимущество, заставило лоялистов отступить. В том бою смертельную рану получил Цинь Са, друг Джагатай Хана ещё с Чогориса. Он был из тех, кто сражался вместе с Джагатаем на Чогорисе, не побоялся пройти возвышение в Легионес Астартес, несмотря на неподходящий возраст, и выжил. Цинь Са и Тартугай Йесугей были последними в легионе, кто понимал Хана лучше других, теперь остался один Йесугей. Лорд-командор Эйдолон собирался добить раненого космодесантника, но Арвида не позволил предателю оборвать жизнь великого воина.
- «Перед Эйдолоном стоял псайкер в багровом доспехе, в то время как его боевые братья медленно отступали. Библиарий возвышался над телом сражённого воина в драконьем шлеме. Закованная в броню фигура потрескивала серебристо-чёрной энергией.
– Нет, — произнёс неизвестный. — Не для тебя.
Его голос отличался от прочих. Интеллигентный, правильно произносящий слова на готике и без такой выраженной чогорийской интонации. На миг Эйдолон не мог разобраться, пока, наконец, не соотнёс воедино противника и цвета его доспеха.
– Неожиданно, — пробормотал он, накапливая энергию для смертельного крика, который расколет доспех легионера Тысячи Сынов и превратит его тело в пылающие ошметки кожи. — Я думал, что вы на нашей стороне.
У чародея не было оружия, но его перчатки шипели искажением, словно наполовину погружённые в другой мир. Даже посреди тумана химических стимуляторов, его мощь для Эйдолона была очевидна. Чародей Просперо, которого каким-то образом забрали из руин родного мира, теперь сражался вместе с бандами пустотных варваров.
– Не пытайся подойти к нему, — предупредил сын Магнуса, — или твоя нить оборвётся здесь.
Эйдолон почувствовал, что улыбается, раньше, чем сделал первый шаг. В аугментированных лёгких накапливался смертельный крик, раздувая грудь и готовясь вылиться в опустошительный атмосферный пузырь.
– Оборвётся снова, — поправил лорд-командор, сделав первый вдох.
Но чародей опередил его. Его движение было сложно отследить, как будто оно было задумано ещё до первых слов врагов. Подготовленное вне времени и теперь выброшенное в настоящее, оно оказалось быстрее самой мысли. Раскинутые в стороны мерцающие перчатки сына Просперо были обвиты видимыми вихрями, которые вытягивали из реальности свет и форму.
Эйдолон раскрыл рот в тот самый миг, когда всё рвануло. Его подбросило высоко в воздух, голова ударилась о внутреннюю поверхность шлема. В ушах снова заревели беснующиеся ветра. Затем он рухнул на палубу в тридцати метрах от места, где стоял.
Оглушённый лорд-командор поднял голову и постарался найти точку опоры. Громовой молот куда-то подевался, а весь панцирь по ощущениям залило кровью. По дисплею шлема зигзагами пробежались трещинки помех, от чего поле битвы плясало и прыгало.
Он в последний раз увидел чародея, который в одиночестве стоял посреди опустошения. Психический удар сравнял с землей огромный кусок поля битвы, разбросав какофонов и превратив адамантиевые плиты в тлеющий лом. От сжатых кулаков, словно в такт пульсирующему сердцу продолжали расходиться вторичные волны его мысленного удара»- – Крис Райт «Путь Небес»
Ревюэль Арвида проводит психический удар
Применение своих способностей имело страшную цену для чародея. Проклятие всех потомков Магнуса, Изменение Плоти, вновь дало о себе знать. Неизвестная болезнь чуть не уничтожила его легион на ранних этапах Великого крестового похода. Появление примарха остановило вырождение легиона. Каким образом Магнус добился этого, оставалось тайной. Для Императора было важно лишь то, что риск исчезновения XV легиона был устранён. Теперь хворь снова вернулась и мучила Арвиду. Было ли это связано с исчезновением легиона и примарха, он мог лишь догадываться. Страдания друга заметил Йесугей, но он ничем не мог помочь брату. Использование силы разжигало болезнь, которая накатывала новыми волнами боли. Ревюэль решил не использовать их без крайней необходимости и помочь Белым Шрамам достичь Терры, прежде чем болезнь заберёт его.
Позже выяснилось, что присутствие Белых Шрамов у Калийских врат было отвлекающим манёвром, поскольку они не собирались их использовать — истинная цель заключалась в том, чтобы найти старшего навигатора Питера Ашелье. Как только Ашелье был найден, он привёл Белых Шрамов к Каталлусу, где находилась скрытая среди бурных вихрей варпа станция. На этой станции было древнее и мощное устройство, известное как «Тёмное Стекло», реликвия Тёмной Эры Технологий. Обнаруженное во время Великого крестового похода, это устройство, как полагали, использовалось, чтобы испытать технологию, которая позже позволила построить Золотой Трон. Тёмное Стекло, как и Золотой Трон, могло открывать портал в Паутину, с помощью центрального трона, управляемого псайкером огромной мощи.
Хорус, недовольный тем, что продвижение его армий к Солнечной системе идёт не так быстро, как ему бы хотелось, решил разобраться с мешающими его планам Белыми Шрамами. Эту задачу он поручил Повелителю Смерти, зная, что его брат хотел бы закончить начатое на Просперо противостояние с Боевым Ястребом.
- «– Я буду подле тебя, — прошипел он. — На передовой. Я сохранил своих сыновей чистыми. Я мог искалечить их, как сделали другие, но они всё ещё выполняют мои приказы и поддерживают дисциплину.
– Ты будешь со мной, как я и обещал.
– Я не останусь позади, — в словах явственно слышалось долго сдерживаемая подозрительность. — Я не меньше твоего жажду увидеть нашего Отца на коленях. Я бы даже сказал больше, если всё брать в расчет.
– И когда Дворец запылает, ты будешь подле меня.
– Тогда почему отправляешь меня против Хана?
– Потому что я могу доверять тебе, — раздражённо произнес Хорус. — Ты что, этого не видишь? Ты в каждом намёке выискиваешь неуважение, ожидая, что тебя обманут, и всё же ты, мой ревнивый брат, единственный, кто у меня остался.
Магистр войны громко и горько рассмеялся.
– Посмотри на итоги моего восстания. Ангрон свёл себя с ума, я не могу дать ему самое простое задание. Пертурабо, ох этот Пертурабо. Дикари Хана без проблем разберутся с его траншеями. И у Шрамов нет крепостей, которые он мог бы разрушить. От Альфария нет новостей, он запутался в собственных ловушках. Список всё меньше.
Мортарион внимательно слушал. В грязных системах его доспеха что-то циркулировало и булькало.
– Я пришёл к тебе, — тихо произнёс Хорус, — потому что у меня нет никого другого. Хан всё так же угрожает с фланга, его легион цел, а ярость ничуть не уменьшилась. Он окружён штормами, но найдёт способ прорваться. Его нельзя оставлять в живых, и ты это знаешь. Как только Джагатай будет уничтожен, преград больше не останется.
Хорус навис над сутулым братом и схватил его за шею когтями.
– А потом, — прошептал он, подтянув к себе грубое лицо Мортариона, — в авангарде пойдём мы вдвоём. Ты сохранил свой легион чистым и не разочаруешься. Мы подошли к развязке.
Мортариона никогда не оставляла подозрительность. Его глаза мигнули, сухая кожа губ дернулась.
– Вы с Джагатаем были настоящими братьями, — сказал он. — Близкими, словно смешанная кровь.
– Все мы были братьями. Не думай, что я буду жалеть ещё об одной смерти»- – Крис Райт «Путь Небес»
Белые Шрамы, преследуемые Гвардией Смерти и Детьми Императора, обнаружили расположение Тёмного Стекла и собирались использовать его для мгновенного перемещения в Солнечную систему. Агенту Навис Нобилите по имени Вейл, который сопровождал Белых Шрамов, было поручено уничтожить это архаичное устройство, так как оно могло положить конец его организации. Таргутай Йесугей провел небольшую ударную группу на станцию Тёмного Стекла в попытке использовать древнее устройство. В это время предатели настигли флот Белых Шрамов, начав с ними битву при Каталлусе. Мощь флота и численное превосходство было на стороне предателей, и только лишь чудо могло спасти V легион от уничтожения в тот день. В этот отчаянный момент Вейл открыл Белым Шрамам цель своей миссии и подорвал станцию. Тёмное Стекло начало разрушаться вместе со станцией, но ещё можно было запустить его вручную с трона управления. Колоссальную нагрузку мог выдержать только псайкер феноменальной силы, любого другого трон в мгновение испепелил бы. Йесугей пожертвовал собой, заняв трон и открыв Белым Шрамам путь в Паутину, что позволило их флоту спастись. Прежде чем умереть, он отправил психическое послание Арвиде, сказав, что легиону будет нужен проводник, т.к навигаторы бесполезны в Паутине и только псайкер его уровня способен привести флот в нужное место.
- «Арвида находился в высших Исчислениях, когда раздался мысленный голос. Он напугал библиария, ведь в этом состоянии он должен был быть недосягаем.
Но ведь Таргутай всегда был сильнее, чем делал вид.
+Им понадобится проводник, брат+ возник напряжённый психический голос, отмеченный агонией, но по-прежнему узнаваемый. +Путь будет тёмен, и только у тебя есть Зрение.+
+Где ты?+ ответил встревоженный Арвида. Из-за того, что всё произошло внезапно и быстро, он даже не успел подумать, что Есугэю может грозить опасность.
+От навигаторов не будет толку.+
Боль была настолько жуткой, что Арвида ощущал её даже своим разумом.
+Думаю, тебе придётся контролировать свой недуг немногим дольше.+
Затем голос исчез, словно раздавленный сжатым кулаком.
Арвида резко вышел из своей медитации. В стороне безудержно кричала смертная женщина Раваллион. Библиария захлестнула волна страха, такого же абсолютного, как в тот момент, когда он впервые увидел почерневший Просперо.
Он в отчаянии потянулся своим разумом, пытаясь найти Есугэя, установить связь, спасти то, что осталось. Всегда был хоть какой-то способ.
Затем космос за иллюминаторами вспыхнул ослепительно-белым холодным пламенем»- – Крис Райт «Путь Небес»
После того, как он сумел вывести флот Белых Шрамов к Терре, Арвида наконец поддался последствиям Изменения Плоти и впал в беспамятство. Халид Хасан, агент Малкадора Сигиллита, прибыл на борт «Копья Небес». Он пообещал Белым Шрамам, что его господин сделает всё возможное, чтобы помочь Арвиде, поскольку Сигиллит ждал его прибытия.
Последний сын Просперо
Арвида был заперт в массе изменяющейся плоти и цеплялся за нить жизни. Помещённый в стазис-капсулу, он был перемещён в самые глубокие подземные уровни Имперского Подземелья, расположенного глубоко под Императорским Дворцом. Там Малкадор попытался связать фрагмент Магнуса Красного — одного из многочисленных осколков души Алого Короля, который остался на Терре после того, как он глупо использовал запретное заклинание, чтобы прорваться через психическую защиту имперской секции Паутины и предупредить Императора о вероломстве Хоруса. Магнус разбился на части, разлетелся осколками, словно зеркало, брошенное на землю в гневе. Это началось с уничтожения оберегов Терры, и закончилось яростным ударом Лемана Русса. Фактически его душа разделилась на многие аспекты. Всё, что осталось на Терре, было аспектом верного сына. Именно его надеялся использовать Малкадор в то время, пока тело Арвиды находилось на последних этапах Изменения Плоти, чтобы воскресить Магнуса, дабы он мог занять своё место на Золотом Троне и исполнить свою судьбу, план изначально спланированный Императором для самого психически могущественного сына — соединить миллионы миров Империума с человеческой версией Паутины.
Обеспокоенный тем, что делалось с Арвидой, Джагатай Хан бросился ему на помощь и приказал Сигиллиту остановить то, что он делал, но было уже слишком поздно. Поскольку осколок Магнуса был слишком мощным для сдерживания, сильно мутировавшее тело Арвиды стало катализатором психического пламени. Малкадор намеревался избавить чародея от страданий, но Джагатай настаивал на том, что Арвида был его подопечным, и ему нужно дать шанс преуспеть или потерпеть неудачу самостоятельно, без какого-либо вмешательства извне. Душа этого сына Магнуса ещё не была потеряна.
Создание вновь начало изменяться, разбухать и прорываться. Кожа его потемнела, выгорая в психическом пламени, которое поглощало наросты, извергавшиеся вулканами кости и крови. Вопли существа стали поистине жалобными стонами экзистенциального ужаса. Его оболочка мерзостно изгибалась, будто пытаясь вместить нечто большее, чем способно было удержать смертное тело. Плоть расправилась, сухожилия сплелись заново, раздробившиеся кости срослись по-новому — белоснежное пламя неразбавленного Имматериума изменяло всё. Пусть и медленно, но потоки излишней энергии завернулись обратно и затвердели, обретя форму плоти. Существо упало на колени, затерянное в мире собственного разрушения и сотворения. Отдельные вспышки пламени ещё пробегали по его спине. Дергаясь и пошатываясь, создание вновь поднялось и выпрямилось в полный рост. Оно стряхнуло с себя некротические массы удушающего варп-огня… и оказалось человеком. Он был живым. Он был цельным. Он обладал могучим коренастым телом, квадратным подбородком и бычьей шеей. Тугие мышцы оплетали крепкие кости. Язвы исчезли, раны излечились. Человек был обнажён — его лохмотья сгорели, — и Хан с Малкадором увидели мускулистого легионера. Один его глаз был кривым, едва заметной щелкой в наслоении шрамов, но другой — совершенно здоровым. По только что созданной коже метались заряды энергии, искрившиеся такой силой, что больно было смотреть. Воздух вокруг него дрожал, словно над раскалёнными от жара древними пустынями Просперо. Хан внимательно вгляделся в человека перед собой. Лицо его было одновременно лицом Арвиды, и не Арвиды, Магнуса и не Магнуса. Это был не примарх, но и не смертный. Воины изучали друг друга в течение многих ударов сердца, не шевелясь и не говоря ни слова. Каган так же медленно опустил клинок. Он прищурился, словно осматривая ловчего сокола перед охотой. В представшем ему теле не было тени примарха, но не было и чудовищной жертвы Изменения Плоти. Хан видел нечто другое. Нечто новое.
- «– Ты не Арвида, — произнёс Джагатай.
Человек взглянул на него в ответ.
– Не совсем.
– Твоя хворь?
– Ушла.
Малкадор оставался настороже.
– Не приближайся к нему, — предупредил он.
– Я не тот, кем ты хотел меня сделать, Сигиллит, — произнесло неидеальное создание. — Я понимаю, что это для тебя значит, и я сожалею. Верь мне.
Какое–то мгновение Регент выглядел удивлённым, но затем сухо улыбнулся, признавая поражение.
– Самый деликатный из всех, — пробормотал он.
Хан убрал тальвар в ножны, всё ещё сомневаясь, глядит он в лицо товарищу, брату или обоим.
– Как мне тебя называть?
Создание взглянуло в лицо примарху, и в его взоре мелькнуло узнавание. Оно вспомнило славу Великого крестового похода, вспомнило пепел сожжённой Тизки. Часть воспоминаний, по-видимому, пережила сотворение, но от других остались лишь грёзы на краю памяти.
Но, впервые за долгое время, человек не испытывал боли, и это многое изменило.
Когда он заговорил снова, его голос был мягким и успокаивающим, хотя и раздваивался.
– Называй меня так, как меня звали всегда, — ответил человек. — Зови меня Яниус»- – Крис Райт «Последний сын Просперо»
Янус
Яниус, позже известный как «Янус», стал одним из восьми Астартес, выбранных Малкадором Сигиллитом и одобренных Императором, чтобы заложить основу того, что в будущем станет орденом Серых Рыцарей. После аудиенции эти восемь Астартес были отправлены на Титан, где начался процесс создания ордена. Сигиллит, курировавший процесс создания, не мог с ними остаться, поэтому он выбрал одного из восьми, того кто возглавит братьев в ближайшие годы.
Последнее решение Малкадора, прежде чем вернуться на Терру, заключалось в том, чтобы назначить Януса первым Верховным гроссмейстером Серых Рыцарей. Легенды Серых Рыцарей о первом Повелителе ордена столь же многочисленны, как многочисленны звёзды на небе. Количество чемпионов Хаоса, которых он убил, войн, которые выиграл, демонов, которых изгнал, и жив ли он по сей день — неизвестно, так много времени прошло с тех веков. И даже дотошные записи ордена не могут дать разъяснений, ибо скрыты они от посторонних глаз в глубоких архивах Серых Рыцарей и надзирателей Инквизиции Ордо Маллеус.
Примечание
В древнеримской мифологии Янус — двуликий бог врат, а также начала и конца. Противоречивость личности, которого заключается в том, что, до прихода культа Юпитера, часть римлян считала его олицетворением Хаоса, другая же часть считала его олицетворением Солнца и всего неба.