«Мортис» (англ. Mortis) — пятый роман серии «Осада Терры».
Аннотация[]
Сатурнианские победы истаяли, как вчерашние надежды. Жертвы в космопорте Стены Вечности были напрасны. Отброшенные, но не побеждённые, предатели с новыми силами штурмуют Дворец. Теперь главные космопорты в руках Луперкаля, и Воитель истощает небеса, вводя в бой резервы. Натиск крепнет, растёт и могущество Хаоса. Наяву защитники тонут в отчаянии, а грёзы гонят их на поиски ложного рая. Когда фортификации рушатся и воля лоялистов слабеет, Хорус приказывает титанам Легио Мортис пробить стены Дворца. Изменникам противостоят мощь Стены Меркурия и войско Легио Игнатум. Древние соперники, богомашины 2 легионов титанов, сходятся в битве, а внутри укреплений горстка отчаянных людей пытается отвратить волну пагубного влияния варпа. По всей Терре воины и странники, блуждая в пустошах и садах ужаса, идут домой и к неизвестному грядущему.
Послесловие[]
— Истории, воспоминания... Проживи достаточно долго, Джон, и ты увидишь, как прошлое возвращается в другом обличье.
Я вернулся за добавкой.
Немного предыстории: «Солнечная война» была трудной книгой. К концу я был измотан, взволнован и испытал облегчение от того, что всё закончилось. Затем состоялась следующая встреча писателей «Осады Терры», и я неожиданно обнаружил, что мне немного грустно. Видите ли, работа над этими книгами не похожа ни на какой другой писательский опыт, который у меня был. Они настолько сложны и требуют так много исследований и подготовки, прежде чем вы прикоснётесь к клавиатуре или напишете слово. У нас есть шутка среди авторов «Осады Терры», что вы можете думать, что знаете, на что это будет похоже, затем вы начинаете писать и понимаете, что понятия не имели. Стало традицией, что человек, который «пишет следующую книгу», приходит на собрания с тем, что мы привыкли называть «этим взглядом» в глазах. Это тяжёлая и сложная работа, но она невероятная и волнует, как ничто другое. Однако ты не одинок. Авторы и редакторы «Осады Терры» всегда готовы помочь, отвечая длинными строками электронной почты на вопросы и споры, которые длятся дни и недели. Мы — единое целое, команда — на самом деле лучшая команда, частью которой я когда-либо был. Пока вы толкаете следующий блок истории вверх по стене, вы знаете, что окружавшие вас люди делали то же самое или собираются сделать.
«Так почему же тебе немного грустно?» — спросил меня Ник Кайм, и я ответил: «Потому что я больше не смогу этого делать. Теперь для меня всё закончилось.»
Он улыбнулся и сказал: «Этому не бывать.»
Итак, я вернулся за добавкой.
И это было так же, как работать над «Солнечной войной», и ровно наоборот.
Путешествия в пустоши
— Нам нужно было сюда... — сказал он, наполовину себе. По правде говоря, он находился далеко от места, где считал, должен быть. До того места было пару тысяч километров через пустошь, которая когда-то была морем.
Эта книга — история путешествий и трансформаций. Что это значит? Ну, в каком-то смысле это тема книги. Есть много людей, которые в прямом смысле пытаются куда-то попасть: от Шибана, путешествующего по руинам великого Дворца, до Олла и его группы, пытающихся найти Джона, до Легио Мортис, который неумолимо движется к Меркурианской стене, и ещё несколько. Путешествия — это старая особенность историй, возможно, самая старая, и они редко касаются только тех мест, через которые проходят персонажи; они связаны с переменами — и книга и об этом тоже.
Когда я планировал её и разговаривал с другими авторами, стало ясно, что помимо деталей сюжета или персонажей, книга должна соединить раннюю часть осады с более поздней, безумной, отчаянной, дикой войной завершающих этапов. То, как ведётся война, переходит от рациональной стратегии Пертурабо, противостоящей рассчитанным жертвам Дорна, к войне иррациональной, сверхъестественной, разума и души. Оптимизм защитников начинает скатываться в отчаяние. Идеалы, за которые персонажи цеплялись в прошлом, начинают рушиться под давлением того, с чем они сталкиваются.
— Где я? — спросил он.
— В другом мире, — ответил Торгун.
— Всё ещё на Терре?
— Земля изменилась, — произнёс голос Йесугея. — Место то же самое, но это не та земля, по которой ты ходил раньше. Опора наклонилась. Прошлое пришло сюда умереть, и это всего лишь одна смерть среди многих.
— Смерть чего? — спросил он.
— Смерть войн, в которых мы сражались и лжи, которую рассказывали себе, пока сражались в них.
Как и в случае с Шибаном в этом отрывке, многие персонажи могут видеть и чувствовать изменения во вселенной, частью которой они являются. Идеалы, ложь и надежды Великого крестового похода рушились и разваливались с самого начала Ереси Хоруса, но это тот момент, когда столь многое наконец начинает принимать ту форму, которую будет сохранять в долгом падении во тьму следующих 10 000 лет.
— Во что меня вербуют?
— В справедливое и необходимое дело.
Мауэр рассмеялась:
— Так всё всегда и начинается.
Рогал Дорн посмотрел на Архама.
— Передай сообщение Загрею Кейну и командующим стен. Открыть запасы оружия. Все. — Он оглянулся на преклонившего колени префекта Ордо Синистер.
— Встаньте, — сказал он, — и, моей волей, выступайте.
— Она думает о средствах достижения цели, и как только она видит цель, все и вся становится средством. На вашем месте я бы не стал ей слишком доверять, боэтарх... — Он замолчал и грустно улыбнулся. — Фактически, не верить никому — может быть самым мудрым принципом.
Он подумал о башне, всё то время назад, о ноже у себя за поясом сейчас и о молнии, падающей с неба. Небольшой выбор. Большой выбор. Через некоторое время они стали одним и тем же.
И в частности, это тот момент, когда нечеловеческие силы в игре достигают пика своей мощи.
Сны и отчаяние
— Зачем ты это сделал? — тихо спросила она.
Он дёрнулся. Выросший на губах красный пузырь лопнул.
— Явь — это отчаяние... — прошипел он. — Теперь они будут вечно видеть сны.
Под поверхностью событий в книге находятся два полюса, которые разрывают швы реальности. С одной стороны, есть отчаяние. Отчаяние людей, которые сражались и сражались, а их оттесняли дюйм за дюймом; они смотрели, как умирают люди, истощённые и видевшие в надежде только ложь. Они одерживали победы, они держались, но положение дел не становилось лучше. Победа у Сатурнианской стены была вчера, и всё, что она принесла, — ещё один день сокрушительных усилий и потерь. Кроме того, в этот момент осады вся мощь варпа сосредоточена на Терре и Дворце. Отчаяние всех тех, у кого не хватает чего-то, за что можно зацепиться, находит ответ в психическом царстве, что, в свою очередь, подпитывает отчаяние, и эффект только усиливается.
На другом полюсе находится отчаянное желание сбежать от страданий. Эта потребность также находит отражение в варпе и порождает невозможные сны о побеге и рае. «Мортис» намеренно заполнен снами, и люди падают, ходят и говорят о снах. Такие сны почти всегда плохие — вы не хотите видеть сны, потому что, хотя сон и сны могут предложить освобождение и спасение, они хищны. Усни и твоя душа будет разорвана на части, и поэтому проснувшись, ты сделаешь всё, чтобы вернуться в свои сны. Итак, защитников Дворца сокрушают, а затем разрывают на части, пока две силы в зеркале варпа питаются их надеждой и страданиями. У этих двух сил, конечно, есть имена: Нургл и Слаанеш, боги Хаоса распада, отчаяния и чумы, а также удовольствия и излишеств.
Что приводит нас в рай.
Рай
— Песня о рае объединяет людей, а затем это место даёт им бесконечный сон, о котором они грезят, — сказал Джон. — И Дети Императора, в свою очередь, берут то, что хотят.
— Фрукты из сада, — пробормотал Зибес. — Вино из виноградной лозы.
Один из старейших фрагментов истории осады Терры рассказывает о том, как Фулгрим и Дети Императора перестали интересоваться самой осадой и обратились против населения Терры. Один из вопросов, о котором много говорили авторы «Осады», заключался в том, как это сочеталось со всем остальным, что происходило. Станет ли это интересным дополнительным примечанием об окончательном и полном падении III легиона, или в нём расскажут что-то большее о более широком контексте того, что происходит на данном этапе битвы? Мы выбрали второй вариант.
К этому моменту Дети Императора, Гвардия Смерти и другие присягнувшие богам легионы перестали действовать в соответствии со своими идеалами и волей. Они стали рабами растущей силы богов Хаоса, их действия согласуются со стремлениями этих божеств, словно попавшие в шторм флюгеры. Так что Дети Императора не просто заскучали и отправились творить ужасные вещи; они переделывают Терру согласно видению своего бога. Они создают земной рай, просто рай, который является не сном, а кошмаром. Ужас всего этого заключается в том, что люди, оказавшиеся в раю, отправились туда добровольно, увлечённые снами и пытаясь спастись от отчаяния.
— Всё окей, — сказал Угент Сай, голос перекрыл вопль. Олл заставил себя встать, поднял ружьё, приклад к плечу, палец на спусковом крючке. Сай неспешно шёл обратно к Кранку. На его губах и подбородке была красная жидкость. В руке надкусанный плод. Из золотистой мякоти сочился сок, сердцевина была красной, влажной и подёргивалась. Зубы улыбающегося Угента Сая розовые, глаза — яркие. Мерцающие на свету лохмотья падали между листьев. Он казался ярким, источником света, сдвигавшим тени вокруг себя, пока шёл вперёд.
В историях и символике рай часто ассоциируется с садами — идеей растений и фруктов, цветов и роста. Поэтому казалось интересным увидеть рай, созданный последователями Фулгрима, как сады, но с чем-то гнилым и ужасным под круглой, спелой поверхностью; что-то извивавшееся и кровавое.
Огонь неповиновения
Для командиров титанов Легио Игнатум манифольд не был механизмом или обменом командами. Это был огонь. Божественный огонь. Мир, созданный молнией между человеком и божественной машиной, жизнь, прожитая во вспышке молнии.
Воплощённый.
Пылающий.
Накал...
Дела для защитников Дворца складываются довольно мрачно, но прямо противоположны у титанов и экипажей Легио Игнатум, Огненных Ос. Каждый легион титанов уникален, со своим характером, традициями и отношением к машинам, которые они ведут на войну. Изучив Легио Игнатум и поговорив с писателями и дизайнерами Forge World, мы решили сделать так, чтобы характер Огненных Ос повторял их внешний вид. Они — заносчивые боевые фанфароны, полные огня и оптимизма. Их стремление победить и справиться со всем, что выставлено против них, является тотальным. У них огромная вера в себя, не высокомерие, а глубокая уверенность в том, что они могут противостоять чему угодно и победить.
— Я хочу, чтобы данные были не таковыми, какие они есть, но прежде всего я — слуга истины машины: грядёт уничтожение.
— Нет, — произнёс голос, который, он знал, принадлежал ему. — Есть только один путь, и это путь вперёд. У нас достаточно сил. Мы — победа!
«Регинэ Фурорем» подчинился его воле. Вражеские выстрелы светились вдали.
< Всем подразделениям, собраться и поддерживать огонь, мы — победа! >
Их экипажи несколько непочтительны, как друг с другом, так и с теми, кто не входит в Легио, но они абсолютно едины, их инстинкты настолько отпечатаны между экипажем и машинами, что они действуют с невероятной координацией. Наличие таких персонажей важно для того, чтобы противостоять ходу книги — перед лицом уничтожения есть люди, которые не раздавлены, а готовы встать и идти вперёд, когда все и вся идут назад.
Высоко в черепе «Империос Прима» принцепс-максимус Кидон видел зону поражения в свете накала. Его титан, чудесная связь с Машинным богом, тлел от ярости и ликования. Его дух был древним и необъятным. Другие подобные ему сокрушали разумы тех, кто ими управлял, но его титан был «Полководцем» класса титанов «Император», и его целью было разрушать города и наблюдать, как гибнут цивилизации. Потоки его духа были подобны приливам магмы под старым вулканом, медленными и безжалостными. В конце концов все преклонились перед его мощью, все враги, все, кто противостоял ему. Старый враг, Головы Смерти, не пройдут дальше.
В сознании Кидона он держал это как образ, окрашенный в багровый цвет и ночь. Это закончится в тот момент, когда душа его легко будет обнажена; столкнувшись с невозможным, где нет пути к победе, они добудут её.
Это, конечно, также помогает подчеркнуть тот факт, что события достигли того момента, когда даже этих неукротимых мужчин, женщин и машин недостаточно, чтобы помешать Легио Мортис достигнуть стен.
Семена будущего
— Мы не боги! — Олл услышал свой крик. — Мы не можем перевернуть мир с ног на голову или нести его на своих спинах. Попробуем, и сделаем только хуже. Как насчёт того, чтобы оставить всё идти своим чередом? Как насчёт того, чтобы позволить людям выбирать?
— Позволим им выбирать, и они убьют будущее.
— Это не нам решать.
— Разве?
Серия «Осада Терры» — это нечто большее, чем просто огромные и зрелищные сражения; она также о нескольких и часто забытых людях, чьи действия имеют большее значение, чем можно предположить по их количеству. Это люди, которые начинают истории, которые станут мифами о Warhammer 40,000, они совершают забытые поступки и незаметно меняют ход событий, оставаясь в тени великих моментов. В «Мортис» их несколько: Олл и его группа возвращаются на сцену и присоединяются к Джону Грамматикусу и Лидва; Андромеда-17 и Хеллик Мауэр присоединяются к Зиндерманну и Киилер и сталкиваются с Амоном и Базилио Фо; затем, конечно, у вас есть некая слепая леди псайкер по имени Актейя и её... спутник. Куда они направляются? Что они делают и почему?
Что ж, причина на самом деле довольно проста: все они пытаются спасти будущее.
Нет, они и в самом деле пытаются. Просто у всех у них очень, очень разные представления о том, как это сделать и каким должно быть это будущее.
Позвольте мне кое-что прояснить прямо сейчас — я не собираюсь рассказывать, что произошло в этой истории. Он или она действительно X или Y? Неужели это и в самом деле произошло? Этот человек собирается делать U, V или W? Извините, но вам придётся подождать и посмотреть. Хотя не стесняйтесь гадать — в конце концов, в этом половина удовольствия.
Но вы можете увидеть некоторые идеи, которые имеют последствия в течение следующих 10 000 лет, в том, что думают и делают эти персонажи.
— Мы занимаемся теми же самими делами. Сохранение человечества перед лицом истребления и выживание Императора.
+ Истина, + сказала она, + заключается в том, что царство богов не может быть уничтожено. Варп есть, был и будет вечно. Мы можем быть либо его рабами, либо его правителями. Сейчас тот момент, когда мы решаем, каким он будет. +
— Это будет ложью, — сказала через минуту Киилер. — Я откажусь от права говорить правду о божественности Императора ради свободы, и это отречение будет ложью.
— Необходимой ложью, — поправил Зиндерманн. — Ложью на службе большей правде.
— Прямолинейные планы потерпят неудачу — все планы потерпят неудачу. Единственный способ найти решение — это слепая случайность.
Из этого могут возникнуть сила и выживание. Чем больше факторов задействовано, чем больше угроза, чем меньше чётких схем и планов, тем больше у нас шансов...
— Но всё это на службе высшему идеалу, — сказал Джон.
— Как всегда.
Это ещё один шаг, когда авторы «Осады» очень сознательно посеяли множество семян, из которых вырастет будущая история Warhammer 40,000. Почему? Потому что так интереснее и удивительнее, и потому что более правдоподобно, что истории о будущем не будут соответствовать реальности. Между событиями этих книг и тёмным тысячелетием проходит 10 000 лет. Люди того времени, если они и знают что-нибудь о Ереси Хоруса, то не знают фактов. Они знают, что истории выросли, исказились и слились из множества людей и событий. Как сформировалась Инквизиция? Кто такая Мориана? Кем был Олланий Благочестивый? Кто кого спас и как? Как вера в Бога-Императора утвердилась в разрушенном, формально светском обществе? Реальность не чиста, как и истории. Итак, как эти несколько одиноких душ изменят будущее? Ну, об этом ещё предстоит рассказать...
Немного позже
...Потому что есть ещё немного, о чём нужно рассказать — не в этой книге, а в последующих. Я позволил себе написать несколько строк в послесловии к «Солнечной войне», чтобы поведать о том, что значила для меня Ересь Хоруса и каково это — быть в начале конца такого путешествия. И вот мы снова здесь, и поэтому я должен ещё раз попросить вас позволить мне ещё немного личных впечатлений.
У нас с Дэном Абнеттом было много разговоров, когда я начинал эту книгу, а он заканчивал «Под знаком Сатурна» — мы говорили о синхронности в творчестве и о том, как часто сами собой возникают в этом процессе совпадения, темы и закономерности. Это то, что мы оба заметили. Более чем несколько раз в этой серии вещи просто щёлкали и соединялись. Были моменты, когда авторы буквально кричали от удивления, когда старые и новые идеи просто переплетались, как будто были созданы друг для друга. Осада Терры тоже усеяна ими.
Это странная вещь, хотя, я думаю, не неожиданная.
Когда я приблизился к концу книги, мир в течение нескольких недель начал закрываться из-за пандемии; в него вкрались страх, неуверенность и перемены. Здесь, в реальном мире, в котором мы все живём. Происходили трагедии как маленькие, так и большие, и, в конце концов, есть ли на самом деле разница между ними для тех, кто страдает? А затем я обнаружил, что перечитываю последние страницы, отредактированные только на прошлой неделе, и задаюсь вопросом, не говорит ли — точно так же, как с Мерсади в «Солнечной войне», что я буду скучать по этой серии — Кацухиро, персонаж, которого мы никогда не знали, и не ведали, что он переживёт первое появление, о природе того, как создаются история и рассказы, и что значит жить, когда они рождаются:
— Ты знаешь... — начал он. Стина открыла глаза и посмотрела на него. — Когда-нибудь всё это закончится. Всё это будет улажено. Пройдёт время и это место восстановят. Статуи, дороги и наполненные водой фонтаны. Прямо здесь, где мы сейчас находимся. Люди будут ходить и разговаривать, и будут беспокоиться о вещах, которые, по их мнению, имеют значение. Они будут смеяться над шутками и хмуриться над тем, что посчитают оскорблениями, и когда они остановятся на этом месте, это будет потому, что они что-то уронили, или хотят отдохнуть, или поговорить ещё немного. Смотри и слушай, и ты сможешь их увидеть. Не там, — он кивнул в сторону парапета, затем постучал себя по лбу и сердцу, — а здесь, ты можешь их увидеть. Когда-нибудь они будут стоять здесь и знать о том, что произошло, только как истории, которые будут добрее, чем их жизнь.
Мы почти достигли того момента, когда сможем оглянуться на эти времена и эту невероятно обширную историю и по-настоящему увидеть, каким необыкновенным было это путешествие. А пока, однако, пройдите с нами немного дальше. Ни шагу назад.
Джон Френч, Ноттингем, июль 2020 года
Галерея[]
